Читаем Поэты пражского «Скита» полностью

Поэты пражского «Скита»

Алексей Владимирович Эйснер , Вадим Владимирович Морковин , Владимир Федорович Мансветов , Евгений Сергеевич Гессен , Раиса Петровна Спинадель

От изумленья тихо ахнул —так выросла, ужель…И садом в комнате запахлоот кончиков ножей.Но фрукты на столе лиловей,краснее и ещеянтарных виноградин бровишепнули — не прощен.Но только памяти пробел,как в окнах клочья сада,мне шалью душною надел,как поцелуй — в награду.Не виски ль с содой? Иль ножейпроржавленных нам пару?Дуэль?! На сколько этажейпроклятие попало!Удар повиснул на стене,застряв между кирпичин.Ах! станет ли душа синей,когда все безразлично…И так испуганно ушла,а сад весь искалечен.В наследство мне остался шрами память губ и плеч ее.

Прага. Скит Поэтов. 1924 год

Мария МЫСЛИНСКАЯ ^*

«Сердца каждый взмах…»

Сердца каждый взмахУдаром, как меч,Четкий рождает страх —Страх неизбежных встреч.Мертвая виснет ночь,В липкий вонзясь туман…Мертвая ночь, не пророчьБлизкий души обман.Улиц зовет меняЖгучий, беззвучный крик,Над темнотой фонарьМутным зрачком поник.Куда мне теперь бежать?В эту ли, в ту ли дверь —За каждою будет ждатьНастороженный зверь.Не скрыться от смертных ран.Кто мне сумеет помочь?Липкий качает туманВ мертвых объятьях ночь.

Варшава, 1925 г.

«Взревел гудок назойливо и хлестко…»

Взревел гудок назойливо и хлестко.Я жду и не могу понять,Как на докучный шум чужого перекресткаЯ пулеметный треск сумела променять…Пусть говорят, шумят, бегут неутомимо,Как надоевший фильм в кино, —Чужая жизнь проходит мимо,Ничем не радуя давно.Давно не трогают, не мучатТолпы рассеянной толчки,Ко всем толчкам меня приучатСудьбы нелепые скачки.Но все больнее сердцу биться,И свой оно чертит полет,Пока распластанною птицейК чужим ногам не упадет.

Прага, 1925

ОСЕННЕЕ

Дождь, дождь, и мир такой огромный —И крыльев нет, куда бы улететь? —И голоса… Ни умереть, ни петь.А ветер под окном, как пес бездомный,И небо пологом унылым виснет.А солнце где? цветы где? травы?Ах, кто-то солнцу подмешал отравы,И под дождем земля уныло киснет.А в Африке не солнце, а костер,Не солнце, а живая рана,И пламенем сверкают розы КеруанаУ призрачных краев хрусталевых озер…Открыть глаза и думать, без движенья.Не небо, а моря… Ковер? нет, шкура льва —И тигра пестрого большая голова. —Ах, чье-то в зеркале дрожит изображенье,Змей или черт? — Ни змей, ни черт — собака? —Дух мрака. — Воплощенье сна? Смерть? Вор?— «Вам душу, деньги или жизнь, сеньор?» —Беззвучный смех, и хвост мелькнувший фрака.Нет никого. Вновь лишь туман и слякоть —Дождя дрожащая назойливая сеть.Ни умереть, ни петь, а лишь тупеть, глупеть, терпеть,Глядя на глины распухающую мякоть.

«Годы». 1926. № 4