Поэты XVIII века

Как далее складывались отношения Ржевского с масонами — неизвестно Петербургские масоны не пострадали, по-видимому, во время разгрома московской их организации. Отчасти этому способствовала выдержка Новикова, который показал на следствии, что не знает о принадлежности Ржевского к масонству, хотя сам с ним переписывался по поручению провинциальной директории.

Пожалуй, последним фактом участия Ржевского в литературе была публикация на его счет полного текста поэмы старого приятеля по кружку «Полезного увеселения» Ипполита Богдановича. В предисловии к поэме Ржевский писал «Непринужденная вольность стиля, чистота стихов, удачливый выбор приличных слов по роду сей поэмы, а паче изобилие поэтических воображений мне столько понравились, что я просил сочинителя отдать сию поэму в мою волю. .. а я рассудил ее издать».[1] И заключил это предисловие Ржевский словами, которые показывают, что живое ощущение поэтического у него не исчезло, — он пишет о «Душеньке», что «нет на нашем языке подобного рода стихотворений».[2]

О поэзии самого Ржевского к этому времени уже забыли. Стихи его, оставшиеся на страницах московских журналов начала 1760-х годов, никогда не переиздавались, трагедии на сцене не удерживались и тоже не были напечатаны. Позднейшие поколения знали о Ржевском только то, что он был адресатом стихов Державина. Как поэт Ржевский начисто выпал из истории литературы, пока Г. А. Гуковский не воскресил его из забвения, посвятив талантливому поэту особое исследование, где впервые было показано, как интересно и своеобразно поэтическое наследие этого автора.[3]

69. ЭЛЕГИЯ {*}