Поэты XVIII века

Поэтическая деятельность Алексея Андреевича Ржевского (1737—1804) продолжалась очень недолго. Однако она поражает своей интенсивностью: за четыре года (1760—1763) он напечатал 225 произведений, в основном стихотворных, и был, в сущности, основным вкладчиком журналов, которые выходили в Москве в начале 1760-х годов. Здесь, на страницах «Полезного увеселения» (1760 — 1762) и «Свободных часов» (1763), Ржевский в полной мере сумел проявить себя и занять особое место среди поэтов кружка Хераскова — учеников и последователей Сумарокова.

Склонность к поэзии и литературные интересы появились у Ржевского еще в ранней юности. Его первые опыты стали известны Сумарокову, и знаменитый писатель поощрял начинающего поэта. Позднее, в 1769 году, в письме к Сумарокову Ржевский с благодарностью вспомнил об этом: «Я вас начал почитать почти с ребячества, я видел ваши ласки ко мне с тех же пор».[1]

Начал печататься Ржевский в «Ежемесячных сочинениях» и «Трудолюбивой пчеле».

Как последователь Сумарокова, Ржевский в своих стихах и прозе особенное внимание уделял жанрам сатирическим. Он изобличает подьячих, издевается над петиметрами и обскурантами. В своих многочисленных баснях («притчах») Ржевский разрабатывает особый тип сказа с установкой на рассказчика, отделенного от сюжета и являющегося существенным компонентом басенного стиля. Вполне солидарен Ржевский с Сумароковым и в широком использовании в басне просторечных, нарочито грубых выражений, пословиц и фольклорных речений. Его теоретические понятия о поэтическом стиле совершенно совпадают с сумароковскими: «Незнающим невообразимый труд, чтоб украсить стихи приличным к материи расположением, чистым и правильным языком, избранными и пристойными словами, плавным стопосложением, что великую приятность делает в стихах».[1] Но, кроме этих требований внешнего порядка, он предъявляет к поэзии еще ряд более существенных требований. Поэзия невозможна без «живого изображения, точного чувствования, ясного рассуждения, правильного заключения, приятного изобретения, естественныя простоты, что всего прекраснее во стихотворстве». [2]

В одном из своих сатирических фельетонов Ржевский пародирует стилистику од Ломоносова, так же, как это ранее делал Сумароков во «вздорных одах» «От сладостного моего гласа порядок природы мятется. Феб с пламенныя колесницы, остановя светозарных коней, гласу моему внимати, преклоня венчанную главу, ухо протягает; планеты вспять, оставя пути свои, стремятся; бледно-видная луна радостные слезы испускает; ревут бурные моря, угрюмая пучина трепещет, льют воды к вершинам дерзкие реки; стал таять вечный лед, и среди лютыя зимы майская приятность наступает ...»[3]

Однако в своей поэтической практике Ржевский с большой смелостью и творческой независимостью синтезирует в стихах изобразительные средства Сумарокова и Ломоносова Так, прием антитезы, применявшийся Сумароковым в песнях и трагедиях, Ржевский дополнил частым употреблением оксюморона, характерного для ломоносовского одического стиля. Затем он перешел к созданию стихотворений, в которых организующим элементом становилось одно какое-либо слово и производные от него формы. Примеров такого построения Ржевский у Сумарокова найти не мог, зато именно так были построены все переложения псалмов Ломоносова и многие его оды Ржевского занимает создание в малых, по самой своей природе бессюжетных стихотворных жанрах (элегия, идиллия, станс, загадка) новых способов скрепления словесного материала, основанных на самой структуре слова

Сложная, подчеркнутая повторением поэтических приемов и их элементов, эта система построения переносила в малые стихотворные жанры этическую конфликтность сумароковских трагедий и сложную метафоричность од Ломоносова. Однако, употребляя некоторые приемы ломоносовской стилистики, Ржевский подчинял их в пределах целого стихотворения строго симметрическому расположению.

В 1762 году, после смерти Елизаветы Петровны и вступления на престол Петра III, началось политическое брожение в обществе, особенно сильное в гвардейских полках и подогреваемое противоречивой политикой нового царя. Ржевский в марте 1762 года печатает в «Полезном увеселении» сразу две оды Петру III, во второй он благодарит за указ о вольности дворянской, но вскоре примыкает к оппозиции и участвует в перевороте, установившем власть Екатерины II.

Свое сочувствие новой императрице Ржевский выразил двумя одами: в 1762 году на день восшествия на престол и в 1763 году на день ее рождения. В сентябре 1762 года состоялась коронация Екатерины II в Москве, и в начале следующего года устроено было грандиозное театрализованное зрелище — маскарад «Торжествующая Минерва». Устроителем и режиссером этого зрелища был актер Ф. Волков, объяснительные стихи к фигурам писали Сумароков и Херасков. В числе тех, которые «инвентовали на триумфальные ворота картины, эмблемы и надписи»,[1] значится и лейб-гвардии подпоручик Алексей Ржевский.