Поезд 666, или число зверя

Юля. Хорошо - два года и пять минут. И почему-то прощаю ему все

немыслимые дерзости.

Бородач (пристыженный) . Извини. Рассуждая здраво, кто я такой для

тебя?

Юля. Не нужно этого! Нужно было подойти ко мне два года назад,

если действительно это были ты и я. Мы так много могли бы вместе

исправить. (Со слезами.) Как я разочарована! Вы этого просто не

видите...

Бородач. Хорошо, разве я против!

Целуются. Снова целуются.

Юля. Ты пропащий! И я пропащая! И все равно, обними меня покрепче.

На перроне меня должен встретить муж. Не знаю, не придумала еще,

что скажу ему...

Плач ребенка.

Сейчас, моя радость, сейчас!.. Мы уже идем...

Заходит в купе и идет со стаканом к проводнице

(Проводнице.) Можно я воды налью?

Проводница. Об чем вопрос, гражданочка!.. Это у вас ребеночек?

Счастливая! Не время, конечно, его заводить, но все равно

счастливая. У меня сеструха младшая, дура дурацкая, все книжки

читала, Чехова да Пушкина, и домечталась на пару со своим хахалем,

одноклассником, родила сразу после выпускного вечера. Тоже, вроде

бы, не ко времени, но сейчас глянешь на племянницу, и сердце тает.

Юля. А что с сестрой стало?

Проводница. А все по-людски. Хахаля сестринского я выгнала

хватит, говорю, нам отца алкоголика! Нечего еще одного козла в

семью приводить. Сестру отправила в Ярославль учиться, а младенчик

на руках у меня и мамки рос. Первые зубки, первые слова - все на

моих глазах происходило. Вот, растет еще одна овечка на заклание ...

А вашему сколько?

Юля. Два с половиной . Замечательный мальчонка, только вот не

говорит до сих пор...

Проводница. Ничего страшного, еще залопочет. Еще жалеть будете,

что он у вас не родился немым...

Юля. Ну, нет, жалеть не буду. Он у меня чудный. Умненький такой,

глазки веселые, хитрые...

Проводница. То-то и есть, что хитрые... Ну, ладно, мне пол мыть

пора. Вода вот здесь (показывает на кран в нише) - и спокойной

ночи до самой Москвы! За час до приезда включаю свет, так что

пользуйтесь темным временем по назначению.

Юля наливает воду и уходит. Проводница начинает шваброй мыть пол.

Дойдя до купе интеллигента останавливается, затем резко

распахивает дверь.

Так-так, что это вы такое делаете?

Голос интеллигента. В окно, к примеру, смотрю! А вы по какому

праву врываетесь, да?

Проводница. Ага, не нравится, когда поперек шерсти? В окно он

смотрит! А может быть, ты курить собрался прямо в купе? Еще раз

поймаю за этим занятием, смотри у меня.

Голос интеллигента. Я буду смотреть в окно, сколько считаю нужным!

А курить я собирался в тамбуре, да!

Проводница, домыв пол, возвращается к себе. В коридоре появляется

взъерошенный интеллигент. Боязливо оглядываясь, он идет в хвост

вагона - курить.

Голос старухи. Ой, что это? Темнота и холод, как в погребе. Завели

и бросили. (Пауза.) Ой, да что это? Вроде бы не воровала, не

душегубничала. (Пауза.) Ой, как холодно! И ноги замерзли. И руки

тоже. Все больше и больше. Ототру платочком, отогрею. А ноги все

мерзнут. (Пауза.) И за что это меня? Ай. Кто это? Уж не нечистый

ли по мою душу? За что же это, люди добрые?

Женщина выходит из купе и идет к матери.

Женщина. Мама, ты чего?

Голос старухи. Доченька, ты? Да нет, все в порядке.

Женщина. Что ты меня вечно позоришь? Спи!

Идет по коридору и присоединяется к интеллигенту. Ей не спится и

хочется с кем-нибудь поговорить.

Женщина. Закурить найдется.

Интеллигент молча подает ей пачку. Женщина закуривает.

Интеллигент. А для чего же вы в Москву в такое тревожное время

едете? Цены там почти такие же, как в Калинове, только "сникерсы"

дешевле, чем у вас, да?

Женщина. А я как раз за "сникерсами" и еду. Мать на свидание с ее

сестрой, моей теткой, везу, ну, и по делам. Семью, знаете ли,

нужно кому-то содержать. Мне теперь все равно, на чем наваривать.

Это другие будут с голоду пухнуть - до торгашества не опустятся. Я

от этого чистоплюйства пару лет назад отучилась, как в Польше на

рынке постояла.

Интеллигент. Еще Польска не сгинела... Туда - обратно, Белосток

таможня, бардзо добже, да?

Женщина. Кому добже, а мне нет резона этим живоглотам за каждую

гладильную доску чуть не половину доходов отстегивать. По первости

- то я всяким барахлом сумки набила, спросу никакого, паны мимо

загребают, а ко мне, значит, ни одна курва не подчалит. Я к

соседке, поглядеть, как у той дела. "Купи, - шутит, - хоть

что-нибудь у меня - для почину". Ну, я и взяла несколько

презервативов по тысяче злотых. Бросила рядом со своим товаром и

стою, как умная Маша. Тут какой-то пан лысоватый прет на меня, как

Пилсудский на Буденного. "Эй, пан!" "Цо?" "Купляй кондом!" "Или

коштуе?' "Пять тысяч!"""То драго!"""Все-то вам, говнюкам, драго.

Ладно, три!" Смотрю, он за бумажником полез. Только расплатился, я

снова к соседке.

Интеллигент. За... э-э.. да?

Женщина. За ними самыми, за гондонами. Продай, говорю, еще, мне

мало. "Ну, - говорит, - ты, подруга лихая, даешь! У тебя,

говорит, - не шоп-тур, а секс-шоп получается!" А-а, думаю, в чужие

шопы нос не суй, не твое, мамаша, дело. Сволочью буду, а свой

бизнес сегодня отыграю бравурно и с модуляциями. И уже не просто

возле этих пакетиков с бабами грудастыми стою, а народ завлекаю: