Поезд. Бремя танцора

Он там, где-то в глубинах этой квартиры, ещё не подозревающий, что ловушка скоро захлопнется. Иногда у Коли мелькала мысль, что он слишком уверен в том, что сможет поймать этого человека. Но челюсти как будто перемалывали все сомнения.

Все вокруг, казалось, было совсем в другом измерении. Где-то он это читал… Время – для каждого – течёт по-разному. Кажется, у того, кто хочет быть неуязвим, оно должно развернуться и течь вспять. Тогда ты сможешь предупредить все удары противника… Когда он читал эти неимоверно толстые книги про Шрайка, он не предполагал, что когда-нибудь испытает это на себе. Именно люди вокруг что-то делают, жуют, разговаривают, ходят, ты даже можешь отвечать на их вопросы, только для тебя это все абсолютно неважно. Ты сидишь и чувствуешь, что с каждым ударом сердца время то растягивается, то убыстряется, в зависимости от твоего желания. Поэтому это похоже на аритмию – но ты не чувствуешь дискомфорта. Ты владеешь этой игрушкой и можешь ею управлять.

Сейчас Женя сидит на кухне или, чего доброго, в туалете, но он уже в квартире, и даже если попытается улизнуть, Коля все равно сожмет время своей мыслью и успеет его догнать.

Продолжая пребывать в таком странном эйфорическом состоянии, Коля постепенно пьянел, сам не замечая этого. При всех этих манипуляциях со временем, пора бы этому завсегдатаю богемных тусовок появиться, подумал он.

– Э… пардон, мадам, мне нужно выйти…

Девица справа встала, чтобы его выпустить, встряхнув юбочкой-колокольчиком. Мне не до твоих ножек, хотя они довольно миленькие, подумал Коля, протискиваясь к ней лицом, нацепив дежурную улыбку. Она покраснела.

В коридоре он чуть было не побежал, но, вспомнив свое недавнее состояние, усмехнулся. В коридоре было темно, и он шел почти на ощупь. Ему казалось, что он идёт уже не менее пятнадцати минут, когда на повороте, ведущем в кухню, освещаемом слабой полоской света, он столкнулся с Женей.

– Не меня ли ты ищешь?

– Наверное, тебя. Ты мне многое должен рассказать.

– Хочешь поговорить?

Женя грубо схватил Колю за ворот свитера и стал увлекать его за собой на кухню. На кухне он прижал его к стене и перехватил рукой горло. Другой рукой он защёлкнул дверь на шпингалет.

– Надеюсь, тебе нравится?

Лицо Жени было так близко, что Коле захотелось в него плюнуть.

– Не торопись, Иванушка-дурачок, я тебе ещё пригожусь.

– Гад! Сволочь!

– Ты ведь хотел поговорить! Ну, мальчик, не рыдай так, я умру от жалости. Что ты хотел знать?

– Ты сам знаешь. Иначе бы ты за мной не охотился.

– Постой, это ты за мной охотишься. Даже смешно. Ты пойми – это смешно!

Женя рассмеялся, не разжимая губ, только растянув их узкими полосками. Коля почувствовал, что рука, державшая его за горло, ослабла. Он попытался ударить ниже колена, но Женя перехватил его.

– Э, так не пойдет. Ладно, уговорил. Я тебе расскажу всю историю, от начала до конца.

В дверь постучали.

– Эй, вы, что закрылись, дайте людям покурить!

– На лестничной клетке курите!

– Олеся, че они там закрылись, голубые, что ли? – раздались возмущённые голоса, прерываемые хихиканьем.

В животе у Коли неприятно зажурчало.

– Ну что, дрожишь, мальчонка? В общем, скажу тебе так – не там ищешь. Если бы ты раскинул свои куриные мозги, ты бы понял, что к чему. Кому ты веришь-то? Ашоту, что ли? Ты посмотри на него. И подумай. У него совершенно конкретный бизнес, бары-дискотеки, и девочки-стриптизёрши. А тут ваш Баскаев со своим пониманием профессионального танца. Из любой неумехи сделает звезду. Это же смешно. Но и опасно. Подумай на досуге, кому это выгодно. Может, вашей Ларисе? А что, Баскаев раскрутил, помещение выбил, на фестивалях засветился. Кто бы вас выслушивал, если бы не он?

– Ты просто хочешь меня с ними со всеми стравить! Ты мне только скажи – за что?!

– Я тебе в сотый раз объясняю, – Женя взял тон, как у воспитательницы из детского сада, – я к этому не имею никакого отношения, потому что вообще с ним не общался…

– А Сурковский?

– А что Сурковский?

– А Сурковского – за что?

– Слушай, я ведь не справочная служба, ты меня обвиняешь, я чист, я невинен, люди!

Женя отпустил руку и схватил нож. Он толкнул Колю плечом, отбросив его от двери. Нож в руке задрожал. Наверное, он решил меня зарезать, думал Коля, не сводя глаз с кухонного ножа, играющего в Жениных руках. Взгляд его был совершенно обезумевшим. Со стороны коридора стучать перестали, и шум снова переместился в комнату. Сердце бешено стучало, с каждым толчком сотрясая все тело. Это тебе не игрушечная граната, застряло у Коли в голове, это уже «прощайте, скалистые горы». Ветер с шумом ворвался в плохо закрытую форточку, она хлопнула и завибрировала. Рука у Жени перестала дрожать, он перехватил рукоятку и замер. Сейчас он на меня кинется, через секунду-другую…