Поезд. Бремя танцора

– Вот-вот… Это ваша главная ошибка – я имею в виду тех, кто делает искусство. Вы берете на себя функции Бога, думаете, что истина в последней инстанции принадлежит вам. Это все уже давно сказано, написано, поставлено. Если вам выпадает шанс что-то сделать, это не значит, что вы смеете судить о своей роли и думать, что вы избранные.

– Лео всегда говорил, что это к нему приходит свыше, – Коля поднял вверх руки.

– Так и я о том же. Если это приходит свыше, следовательно, тот, кто там, наверху, прекрасно осведомлен о том, что здесь, внизу, происходит. Поэтому и не кинулись все на «мембрановские» спектакли. Особые мысли – особый зритель.

– Нет, ты меня не понимаешь. Мысли были самые обыкновенные для понимания! И они нужны были людям! Лео ненавидел – жестокость, насилие, вульгарность. Ведь это так просто. И пытался выразить это в своих спектаклях. Это общечеловеческие понятия…

– … это просто, понятно, но заставляет думать. А думать народ не любит. Возьми вот Колаксая. Чем он живет? Любовью. Полное презрение к деньгам. Скажи это мальчику, вышедшему из института, мечтающему о карьере, машинах, поездках за границу и уже потом, где-то там, в перспективе – о любви. Будут деньги – будет любовь. Все это я тебе говорю потому, что и ты, и Лёня, и вообще – все мембрановцы абсолютно оторваны от реальной жизни. Я помогал Лене, чем мог, чтобы он не сильно думал о деньгах. Ты же знаешь, моя компания постоянно спонсировала его проекты. Но мне, в отличие от Колаксая, золотые вещи с неба не валятся. Мы вот сейчас сидим и рассуждаем на отвлечённые темы. Хорошо, что мои сотрудники вполне самостоятельны и, где-то там, в ту же самую минуту, зарабатывают деньги, на которые, собственно, я и могу жить. Это не упрёк, Коля, – остановил он рукой порыв Коли соскочить с кресла, – это жизнь. В буржуазном обществе общечеловеческие ценности постепенно теряют свою значимость. Да ещё в нашем, совершенно варварском обществе. Помнишь, Лёня ездил во Францию. Там – школы, мастерство, там зритель не бедняк, нет, но и не тот, кто работает до седьмого пота. Ему сладко было бы думать, что можно отдать жизнь за любовь, что можно бросить золото к ногам отца ради любимой. Сладко думать – не значит, что понимать до конца. А кто зритель у вас? Лёня до конца дней сопротивлялся коммерциализации. Но и ему приходилось наступать на горло собственной песне, иначе – не выжить. И хорошо, что стал понимать. Это компромиссный вариант – делать что-то денежное, чтобы потом можно было работать над чем-то действительно стоящим. Вот только нельзя быть такими наивными, – закончил он с легкой, как показалось Коле, иронией.

– Ты хочешь сказать, что мы должны прогнуться перед обстоятельствами?

– Я ничего не хочу сказать, я просто объясняю, что подобные фанаты своих идей могут быть простым людям непонятны, раз, нуждаются в материальной поддержке, два. В общем, общество относится к ним неоднозначно.

– А что такое общество?

– Браво, я давно не рассуждал на экзистенциальные темы. Личность – это всегда одиночка. Это я понимаю. Одиночка в любом случае попытается выделиться из толпы. Это я тоже понимаю. Толпа это может воспринять негативно или позитивно. И это понятно. С другой стороны, толпа – это не хаос, это вполне конкретные люди со своими законами. «Хлеба и зрелищ» – этот принцип никто не отменял. Одиночка может предложить хлеб – и накормить. Может предложить зрелища – и толпа расслабится. А может дать идею. И толпа её либо отвергнет, либо воспримет. Все это абстрактные рассуждения, но мне даже нравится объяснять это тебе. Посредством чувств можно многое разбудить в человеке. Но сейчас век рацио – тех, кто живет разумом. Поэтому, в принципе, независимо от личности, искусство, театр – обречены. Есть лишь отдельные люди, способные оценить все эти глобальные искания. Но скоро они начнут походить на вымирающих мамонтов.

– Это очень печально и не оставляет никакой надежды.

– Сразу видно, что ты живёшь ощущениями и чувствами. Наоборот. Вы не даёте людям забыть, что они – люди, а не просто механические роботы, которые должны ходить на работу, покупать товары, в конце концов, ставить «крыжики» в этих несчастных бюллетенях, когда уже без разницы, за кого и зачем. Вот только без лидера будет сложно. У вас нет лидера.

– Ты прав.

38.

В журнале посещаемости театральной студии Коля нашел запись нового спектакля, вернее, заметки.

«Жизнь качала меня на своих волнах, словно маленький кораблик без штурвала. Я приставал то к одному берегу, то к другому, а у причала меня ждала то одна, то другая женщина. Одна была милая и добрая, другая – расчётливая и холодная, третья – сумасбродка, четвертая – истеричка, пятая – бабочка-капустница, незаметная на фоне будней.