Поезд для Анны Карениной

– Принята в «Белые Погоны». От работы была отстранена, переведена в страховую компанию. После убийства офицера ФСБ, как помните, покончила с собой. В посмертных списках числится.

Дальше – неувязочка у них вышла. Из одного протокола «Белых Погон» выходит, что ее кандидатура большинством при голосовании выбрана для уничтожения Вареного Киллера. Три дня назад. Особо секретная информация, – усмехнулся Январь. – Я поставил на поиск «Вареный Киллер». Очень интересно. Но работка не для нас. Чисто мальчик делает, не подкопаешься. Дамочки с ума сходят.

– Я знаю, – устало перебил его Карпелов. – Поехали?

– Поехали, – легко подхватился с места Январь. – А куда и зачем?

– Покажем фотографию Хрустова матери Пеликана. Если я угадал, поедем знакомиться с неотразимой женщиной из журнала.

– А как вам удалось насчет адреса?

– Это просто было. Моя любимая женщина сказала бы, что мужики хорошо посплетничали. Я узнал, кого хоронили тогда на кладбище. Отдел убийств Центрального округа. Женщина умерла при родах. Двойня. Сразу после похорон муж побежал в загс и женился. Из своей квартиры выехал, детей из роддома забрал, хотя перед этим оформлял как отказников. Кто же живет в его квартире? Новая жена. Ева Николаевна Комлева, с детьми. Кстати, их у нее трое, да, да! – Карпелов кивал остановившемуся и открывшему рот Январю. – Третий ребенок тоже не ее, она вывезла его из публичного дома Хамида-Паши, усыновление по всем правилам не проведено, но документы поданы. Мальчику пятнадцать лет или около того.

А вдруг все-таки это не она?

– Ну, я думаю, мы ее и одетой узнаем. А теперь, уж прости меня за тупость, не мог бы ты коротко и ясно ответить на мои вопросы. Ты залез в какой-то охраняемый банк в субботу?

– Нет, – коротко и ясно сказал Январь.

– Как на твой компьютер поступила информация?

– Проводник.

– Ну ты не до такой степени, ты глаголы-то употребляй! – повысил голос Карпелов, выезжая со двора.

– Знакомый парень дежурит в банке с «пентиумом» шестисотым, я передаю ему дискету с кодами, он гонит информацию на проводник – другому парню, у него защита сильная, а тот уже – мне.

– Защита – это?..

– Защита – это чтобы меня не вычислили.

– Ты все узнал, не выходя из квартиры?

– Так точно.

Карпелов вздохнул с облегчением.

– Если честно... – сказал, видя его облегчение Январь, – я все-таки нарушил закон.

– Спасибо тебе, хлопчик, за твою честность! Ты же только что сказал, что в помещение не проникал?!

– Дискета с кодами. Это было трудно, но я ее вынес тогда. Когда из центра увольнялся. Если бы вы были специалист, вы бы сразу поняли. И еще. Если у них в банке работают специалисты, а я думаю, что это так, – они могут узнать, что в процессоре копались. Я защитился как мог, но при специальном расследовании можно все раскрыть.

Для Карпелова все, что говорил Январь, было как лекция по лингвистике, которую он честно прослушал в университете на семинаре филологов, уговаривая себя не заснуть. Потому что всхрапнуть боялся.

Мать Пеликана, уставшая и потная – стирала, взяла фотографию Хрустова за самый кончик мокрыми руками, сдувая со лба колечки когда-то рыжих, а теперь изрядно поседевших волос. Она кивнула головой, смотрела на Карпелова влажными испуганными глазами, но не задала ни одного вопроса про сына и стояла в дверях, пока они спускались по лестнице вниз.

Карпелов и Миша Январь ехали потом молча, и через полчаса майор заглушил мотор в старом дворике. Он вздохнул и развернулся к сидевшему рядом Январю:

– Приехали. Вон подъезд. Вон там, на втором этаже балкон и окна.

– А вот и она, – пробормотал Январь, сползая как можно ниже в машине.

Легкой трусцой мимо пробежала женщина в мокрой открытой майке, облегающих, до колен, эластичных трусах с полосками по бокам, в кроссовках на босу ногу. Она остановилась возле скамейки у подъезда и стала что-то делать со шнурками. На две секунды ее закрыла подающая задом синяя «Волга», Карпелов чертыхнулся. «Волга» проехала – у подъезда никого не было.

– Мы не сможем ее пасти, – сказал Карпелов, вздохнув, – хоть охрану приставляй! Проще всего – подойти и рассказать про...

В этот момент дверь возле Миши Января открылась, и сам он, судорожно дергая руками и ногами, выполз боком в эту дверь, словно его вытащил невидимый смерч. Карпелов выдернул из кобуры под мышкой оружие и медленно вытянул голову, чтобы рассмотреть, что происходит возле машины.

Красавица из журнала сидела на земле, расставив коленки, между которыми лежал, раскинув ноги в стороны, Миша Январь. Голова его была зажата правой рукой женщины под подбородком, а ее левая рука напряженной ладонью чуть касалась уха Миши, готовая в любой момент быстрым движением помочь правой свернуть шею. Женщина смотрела сквозь стекло на Карпелова грустно и устало.

– Положи оружие на сиденье и выходи, – сказала она медленно и очень тихо, одними губами, но Карпелов все понял.

– Мы друзья, – прохрипел Январь. Он слышал запах ее пота, но рука, которая его держала, была сильной и спокойной.