Поезд идет на восток

Через несколько дней я получил ученический билет, прилагающийся к нему значок принадлежности к этому университету, библиотечный билет и направление на исторический факультет. Меня, конечно, больше интересовал язык, но меня почему-то, даже не спросив, распределили по специальности моей ученой степени. Прибыв на факультет, очень скоро понял, что я здесь совершенно никому не нужен. Секретарша дала мне расписание, чтобы я мог сам выбрать необходимые мне лекции по истории, которые я намерен посещать.

Встреча с научным руководителем, которого мне назначил факультет, состоялась несколько позже уже в моей комнате. Пришедший старик, назвавшийся профессором, рассыпался в комплиментах России и Украине, восхищаясь гостеприимством ее жителей, а особенно гостеприимством проректора киевского института, с которым, как выяснилось, он встречался во время поездки в Киев для чтения лекций по истории древнего Китая. Во время беседы по сути вопроса было сказано очень мало. Он выслушал мои сентенции и планы, порекомендовал посетить некоторые лекции опять же по истории. Сказал, что по языку ничем помочь не сможет, поэтому лучше этим заниматься в повседневной жизни, а вопросы методики преподавания китайского языка, с которыми я надеялся познакомиться, вообще оставить на второй семестр, когда будет побольше практики разговорного языка. Я признал это логичным, и разговор закончился приглашением в гости, которое было с благодарностью принято. После чего мы, с широчайшими улыбками церемонно раскланиваясь, разошлись, как в море корабли, чтобы потом больше никогда не встречаться. Это устраивало обе стороны: он получал полагающуюся ему оплату за руководство, а я получал почти полную свободу действий.

Две недели ушло на некоторое обустройство, знакомство и привыкание. Очень отрадно с одной стороны, что нахожусь здесь абсолютно обособленно: никому не нужен, никто не пристает. Выбрал себе два курса и иногда посещаю лекции по истории Китая. Больше для повышения языкового уровня, чем для самой истории, которую знаю лучше, чем этот профессор. Вскоре я приступил к занятиям. Было очень странно, что китайские профессора умудряются рассказывать об истории, совершенно не прибегая ни к картам, ни к схемам, ни к прочим учебным материалам. Более того, понимая, что без этого не обойтись, все-таки пытаются мелом рисовать на доске что-то наподобие карты, чтобы указать положение воюющих сторон и направления наступления. Профессор Чэнь лекции читал очень старательно, подробно и упрощенно, объяснив при этом китайским студентам, что ему дано указание сделать так, потому что на занятии присутствуют иностранные слушатели.

Действительно, на этой лекции было более понятно, чем на других, тем более что и тема оказалась достаточно знакомой: «Агрессия западных держав и Японии в 19 веке». Тема опиумных войн очень больная для Китая и очень часто муссируется и в литературе, и особенно в таком важнейшем народном виде искусства, каким является кино. Естественно, китайцы не были бы китайцами, если бы не представили ситуацию так, чтобы выставить себя героями. Рассказ профессора выглядел не серьезной лекцией с глубоким анализом и выводами, а простой передачей событий, на грани сказочно-мифических. Профессор долго рассказывал, как китайцы мужественно защищались, какие хитрые маневры придумывали против захватчиков. Короче, из лекции вообще было непонятно, кто же кого победил, и как это враги, состоявшие из простого экспедиционного корпуса, доставленного на кораблях за тридевять земель, смогли так быстро захватить все порты Китая и войти в Пекин, а «доблестная» же многочисленная китайская армия при этом просто разбежалась, и императорской семье пришлось позорно бежать вглубь Китая. И ни слова о том, в чем же причины развязывания войны и причины поражения, ни слова о поражении дипломатии Цинского правительства. Спасибо и на том, что в адрес русских войск было сказано, что они были более лояльны к китайскому населению и не творили жестокостей. Это был реверанс в мою сторону, потому что во всех кинофильмах, пытающихся представить события той поры, русские матросы в немыслимо дурацкой форме точно так же поддевают штыками младенцев, как и захватившие Пекин английские солдаты, но это уже тема другого разговора о китайском кинематографе. Хотя русские войска, входившие в Пекин уже на последнем этапе первой опиумной войны, когда уже не было сопротивления, были довольно быстро выведены оттуда. И лишь в период второй опиумной войны после печальных, если не сказать трагических событий восстания ихэтуаней, когда восставшие беспощадно уничтожали не только всех без исключения иностранцев, но и тех китайцев, кто принял христианскую веру, большая тяжесть ведения войны легла именно на русскую армию, находившуюся все же ближе к Китаю.

5. За нашу победу!