Поезд из тупика

– Просто мне знакомые привезли целый килограмм этой бурды, дома пить зазорно, а на работе самое то, чайник прилагался в подарок к большой пачке этого с позволения сказать напитка. Это ж надо додуматься придумать двойной чайник, чтобы заваривать пересушенный сбор листьев, к своему позору именуемых чаем. Удивляюсь, почему заварка еще не приобрела красноватый оттенок.

Сделав несколько глотков мало чем отличающего по вкусу от воды экстракта, налитого в невысокие стаканы, я пожевал прилипающее к зубам лакомство и спросил:

– Константин Федорович, почему вы стали учителем?

– Давай на «ты».

– Как скажите…, скажешь…

– Ты задал вполне закономерный вопрос. Меня часто спрашивают об этом. Дети, родители, друзья, знакомые все задают мне один и тот же вопрос, а после во взгляде вопрошающих загораются огоньки сожаления, непонимания, удивления. Затем, обычно, следуют комментарии о низкой зарплате, большой ответственности, постоянном стрессе. А я слушаю их и думаю, интересно, а вы на кого-нибудь еще так сморите как на учителей? А вы можете назвать профессию больше влияющую на юные души? Кроме разве что видео-блогеров, размножающих информационную чушь на субстрате бесплатного хостинга или режиссёров ереси фабрики грёз.

Я порой думаю – вот вы спрашивающий меня мужчина за пятьдесят по профессии строитель, неужели ваше ремесло легче? От постоянного контакта с цементом руки становятся как сухари, запасённые ожидающим со дня на день апокалипсиса. А лицо ваше черней молочного шоколада, от ежечасных поцелуев беспощадного летнего солнца.

А быть может проще трудиться кассиром в сверх-магазине, одаривая посетителей, словно автомат заготовленными фразами, пробивая километры чеков за смену.

Или, возможно швеёй быть лучше, цепным псом порядка или тем же узаконенный убийцей в униформе, окруженным ореолом почёта, в отличие от преступников, сидящих за решёткой за содеянное ими без санкции хозяйственных мужей?

Он встал, прошелся по кабинету, беря в руки многочисленные покрытые пылью томики сочинений авторов преимущественно двух последних столетий.

– Я согласен, к учителям часто относятся с пренебрежением, ругая их, на чем свет стоит, а все дело в том, что в нашей профессии очень много случайных людей, оказавшихся в школе по разным причинам. И уж они, эти пришельцы образования, эти не прошеные гости, «обожают» детей как Фрекен Бок или Мисс Эндрю.

Что касается меня, я оказался у доски не случайно, школу я полюбил с первого класса и хочешь, верь, хочешь, нет, всегда учился с большим желанием, терпеть не мог карантины и каникулы. Помню когда-то, будучи заготовкой четвёртого цеха, почти месяца просидел, как и остальные заготовки конвейера образования на карантине, для меня это было пыткой.

Самый первый мой день в школе был до боли забавный, я заблудился в нашем трехэтажном здании провинциальной школы и едва не ушел с ребятами из детского леса вместо того, чтобы впервые сесть за школьную парту.

Рассказ прервало появление коренастого пухлого мальчика, но чрезвычайно обаятельного.

– Константин Фёдорович, мы сегодня репетируем?

– Разумеется, мой юный друг, только давай обсудим это позже, ты меня отвлекаешь.

– Я это запомню, – мальчик шутливо погрозил пальцем и скрылся, за дверью, я недоумевающе проводил его взглядом, такая фамильярность с учителем была мне непонятна.

– Мы с вами потом об этом поговорим, – его губы растянулись в уже знакомой мне загадочной улыбке. – Так на чем я остановился, ах, да. Став заготовкой старших цехов я всячески активничал в школе, был мастером цеха, выступал на концертах. Любовь к школе в выпускном цехе, тогда их еще было одиннадцать, омрачилась грустью, вызванной грядущим выпуском и ритуалом отрезания хвостов. Даже в то время большинство заготовок покидало стены школы, с изрядными обрубками хвостов оставаясь слишком близко к животному.

Мне не хотелось уходить из школы и вот к окончанию первого триместра, я решил, что стану учителем, отучусь в университете и вернусь в родные стены только уже с другой стороны, со стороны учительского стола.

Как видишь, Карл, конвейер образования давно по мне плакал. Тогда я наивно полагал, что захочу работать в провинциальной школе, давшей мне, как любят говорить алгоритмизированные люди путевку в жизнь.

Сказано, сделано, тщательно подготовившись, я миновал тернии вступительных пыток и стал студентом, далеким от идеала преподавателей. Уже учась, я начал подрабатывать то в школе, то в других местах. Тогда моя система работы с детьми только зарождалась и до моего нынешнего отношения к ученикам и формам работы сними было еще ох, как далеко, я был новорожденным учителем.