Поезд на Ленинград

Его лицо теперь побагровело совершенно отчетливо. Видно, непрошеным вылез Вольф. Но он закрыл глаза, грудь приподнялась от глубокого вдоха, тотчас лицо побелело и разгладилось – он умел их контролировать. Пациент владел обеими своими личностями!

– Уже не выйдет забыть, – выдохнул Белов, открыл глаза и заговорил так же спокойно, как прежде, – уже десять пар ушей слышали, как обстоят дела на самом деле. Уже труппа Мейерхольда узнала, что ответственный секретарь Среднеазиатского бюро ЦК РКП(б) – бывший жандармский информатор, который состоял агентом самарского охранного отделения с одиннадцатого по тринадцатый год и который был завербован полковником Бетипажем, носил кличку Очкастый, до февраля месяца двенадцатого года получал оклад в размере двадцати, тридцати и сорока рублей, а потом ставка выросла до ста в благодарность за то, что давал сведения о работе социал-демократической партии и называл имена руководящих работников самарской организации. Ему было дано задание основать типографию, чтобы потом, воспользовавшись квитанциями членских взносов, произвести крупный арест нескольких десятков подпольщиков по статье 102.

– Замолчи, ты сам не понимаешь, что мелешь, ублюдина! – прорычал Ягода, кинув косой взгляд на Грениха, потом на Саушкина, у которого лицо было такое, будто ему на голову ведро воды вылили. – Еще слово, и вместо психотерапевтической больницы тебя будет ждать Бутырка.

– О, вы заговорили со мной, как с нормальным человеком. Я польщен – кажется, вы единственный, кто не считает меня здесь сумасшедшим, не так ли? А почему? Потому что все, что я говорю, – вырезано в вашей памяти кровавыми буквами. Вы знаете эти дела наизусть. Тогда вот вам вторая птичка – Владимир Иванович Иванов – первый секретарь ЦК КП(б) Узбекистана, работал в революционном комитете, с прошлого года второй секретарь Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б).

– Все это газеты, газеты, все ваши газеты, – нервно оборвал его Ягода, махнув браунингом. – Грених, сейчас же заткните его.

Но Грених стоял в стороне и продолжал упорно молчать. Он и пальцем бы не пошевелил, чтобы помешать Феликсу. Даже если бы ему угрожали смертью.

– Иначе что? – скривился Феликс и на его лбу опять выступила жила, в лице промелькнул Вольф. – Выстрелите через мою голову в свою? Чтобы никто не узнал, что нынешний второй секретарь Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б) носил кличку Самарин и имел почетный шпионский номер – сто шестьдесят три? Каково, а! Шпион № 163 – тогда учащийся 8-го класса тульской гимназии, шестнадцатилетний юноша, ныне уже второй секретарь Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б)!

– Прекратить паясничать! – Ягода схватил его за шиворот и встряхнул так сильно, что у щуплого Белова-Вольфа опасно дернулась голова.

– У вас нет больше комментариев, кроме силовых? – продолжал кривиться тот, хоть и полуповис между спинкой скамьи и разъяренным Ягодой.

Белов исчез, зубы скалил Вольф.

– Какой-то вы жалкий партнер по шахматам, что не по вам – бросаетесь фигурами. Этак нехорошо. Имейте каплю достоинства. Я перед вами весь голый стою, признался и в убийствах, и в доносах, и в том, что был каннибалом, имейте и вы выдержку. Где ваше огепеушное величие? Думаете, про вас никто ничего не знает, не понимает, дважды два сложить не может? Да все всё прекрасно знают, какова ваша роль была в революции, как вы переписали свою биографию, вычеркнув оттуда даже то, что состояли в кружке анархистов у своей сестры Розы. Вы сожгли свое дело. Но дело Иванова взяли, чтобы потом шантажировать его и крутить секретарем Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б) и так и эдак. А может, он потом еще кем станет, народным комиссаром чего-нибудь. Приятно знать про такого человека, что он провокатор и был засунут в Московский университет, впрочем, как и я в гимназию Видемана, чтобы писать доносы на студентов. Или вот вам еще: Зубарев – секретарь Курганского окружного комитета ВКП(б), у отца его в 1908 году была найдена куча нелегальной литературы. Его подставили, как и моего отца – классика, – вынудив выбирать – или каторга, или стать агентом полиции в Стерлитамаке, следить за настроениями ссыльных. Он имел сразу три клички: Палин, Василий и Прохор. Значит, работал на трех уровнях: следил, доносил, подставлял. У меня все – отчеты, квитанции, фото! Берите, сжигайте, уничтожайте и живите с этим!

Эти слова он не сказал, а плюнул в лицо Ягоде, оттолкнув его от себя, обнаружив при этом неожиданную силу.