Поезд на Правдинск идет без остановок

– Камера японская, «Кэннон», смартфон корейский, но мне никто их не давал, я сам купил. Я зарабатываю фотографией, понимаете? Не знаю, как еще вам объяснить… Я абсолютно мирный человек, ничего плохого делать не планировал. Просто снимал развалины для своих подписчиков…

– Ага, то есть у тебя есть кто-то, кто дает тебе письменные указания? Он же наверняка высылает деньги и спецтехнику? И кто же это такой добрый? Спрашиваю тебя последний раз по-хорошему, потом по-другому начнем говорить: кто направил тебя в Кривдинск? Кто твой связной? Мне нужны имена всех организаторов и членов диверсионной группы!

– Да поймите вы, нет никакой группы! Я один в Правдинск приехал, а про Кривдинск ваш и слыхом не слыхивал! Случайно провалился к вам, вот и все! Отпустите меня, пожалуйста, я все снимки удалю и никому не расскажу про ваш завод, обещаю!

– Ну все, сволочь, ты меня достал! Сейчас ты у меня мигом расскажешь про всех своих подельников! Даже их родню припомнишь до третьего колена!

Чекист схватил и занес над головой железную пепельницу в виде головы черта. На стол вместе с табачной трухой высыпались папиросные окурки. Макар зажмурился и вжал голову в плечи, однако удара не последовало. Вместо этого раздался громкий дребезжащий звонок телефона.

– У аппарата, – с явным разочарованием в голосе ответил чекист. – В смысле срочно? Это что, не может подождать пару часов? У меня тут диверсант на допросе! Указ самого? Тогда конечно… Жди, сейчас буду.

Энкавэдэшник повесил трубку и, нахмурившись, поставил пепельницу обратно на стол.

– Повезло тебе, гаденыш, получил небольшую передышку. Очень советую тебе воспользоваться ей, чтобы освежить в памяти имена членов группы. Ты их потом все равно вспомнишь, когда я тебе ногти вырывать начну, но ведь можно до этого и не доводить. Сухонкин!

В кабинет, опасливо сутулясь, вошел высокий солдат. Он неловко нес винтовку в руке как посох.

– Охраняй задержанного, а товарищ твой пусть дверь сторожит. Если попытается бежать, стреляй, но чтобы не насмерть. Он нам еще нужен. Смотри, что случится – пойдешь под трибунал.

– Так точно, товарищ майор! – солдат вытянулся по стойке «смирно».

– Вольно, – буркнул чекист и, накинув на плечи шинель, вышел из кабинета.

Макар и солдат остались одни. В тишине за стеной еще долго был слышен звук удалявшихся по коридору шагов. Сухонкин сначала стоял с винтовкой напротив фотографа, как на карауле. Затем, видимо, устав, присел на табурет у стены, снял каску и положил на колени.

– Тебя как зовут? – после долгого молчания спросил Макар.

– Задержанным разговаривать не положено, – буркнул солдат.

По его голосу Макар понял, что ему скучно сидеть просто так. К тому же он то и дело бросал на фотографа любопытные взгляды. Перед Макаром замаячила призрачная надежда выбраться из застенков.

– Ты сам из Правдинска? Родился здесь? – спросил он.

– Говорю же, не положено…

– Да ладно тебе, нам еще с тобой тут неизвестно сколько сидеть. Так и со скуки помереть можно. А я вам нужен живым, тебе майор это четко сказал!

Солдат ухмыльнулся.

– Меня вот Макар зовут, я из Москвы.

– Ой, да что ты заливаешь, из Москвы он… Заслали тебя к нам откуда-нибудь.

– Да откуда меня могут заслать? Ты что, разве не видишь, что я простой русский человек.

– На советского гражданина ты не похож. Одет как иностранец, в какую-то куртку яркую, да и говоришь странно. Ты небось из этих, эмигрантов.

– Помилуй, какой же я эмигрант, мне лет-то чуть больше тридцати.

– Это да, для белогвардейца ты, конечно, молодоват. Ну, может, внук ихний или правнук, пес тебя знает. Одно слово, не наш. Да и будь ты добропорядочным гражданином, ты бы к нам на завод не полез.

Макар отметил про себя, что тон солдата стал чуть более дружелюбным. «Может быть, они все-таки актеры? – подумал он с надеждой. – А этому парню выпало быть рядовым, глупее роли не придумаешь».

– Да не лез я к вам, больно мне надо. Я по Правдинску гулял. Ты же сам видел, что я к вам с поверхности упал.

– Ну а в Правдинске ты что забыл? Туда, вообще-то, тоже ездить нельзя.

– Может, просто погулять захотелось, пофотографировать. Там все равно все заброшено давно.

– Да? – спросил солдат с явным интересом. – И что же там, совсем никого?

– Ни души.

– Значит, правду говорят, что в войну все разбомбили.

– Да вроде война до Правдинска не дошла… А ты оттуда?

– Не, я уже в Кривдинске родился. Дед Сергей из Правдинска был. Меня в честь него назвали.

– Так ты, значит, Серега?

– Черт!.. – солдат прикусил губу от досады.

– Ладно тебе, не дрейфь, не скажу майору ничего. Да он мне и не поверит все равно. Слушай, дурацкий вопрос: а какой сегодня год?

– В смысле какой? 2021-й.

– Правда… И что, мы по-прежнему живем в СССР?

– Конечно, где же еще!

– А кто у власти?

– В смысле? Ты что, идиот? – Сергей покрутил пальцем у виска и показал взглядом на портрет Сталина.

– Но как же он столько прожил? Ему же должно быть уже больше ста лет!

Солдат в ужасе огляделся и, наклонившись так низко, как только мог, громко зашипел:

– Тебе что, мало досталось?! Кто такие вопросы вообще задает?!