Поезд-призрак

Такси быстро увозила старика прочь от всего того, что так было ему дорого, и что он еще долго будет хранить в своей памяти. А на крыльце стоял мальчика, крепко прижимая ракушку к груди. Рыжие пряди его развивались, и он был похож на маленькое солнышко, которое только-только начало разгораться, но уже знает, зачем и кому будет дарить свое тепло.

15. Укол прошлого

Хлоя всегда помогала своей тёте. Полить цветы, прополоть огород. Ей это было не сложно.

Но сегодня что-то было не так. Уже открывая калитку, Хлоя заметила разбитого гнома, протоптанные цветы и приоткрытую дверь дома.

Осторожно войдя внутрь, позвала тётю, но ответом была полная тишина. В кухне она не нашла ничего, что указывало бы на опасность. Те же чашки на столе, посуда в раковине. Тёте было тяжело мыть посуду, и она оставляла ее для Хлои.

Поднявшись на второй этаж и зайдя в комнату тёти, перед ней открылась странная картина. На полу среди вороха старых фотографий сидела тётя Алиса, держа в руках потрепанную черно белую фотографию.

Тихонько присев рядом, она разглядела человека, изображённого на фото. Это был молодой темноволосый мужчина в военной форме и высоких сапогах, которые носили ещё в прошлом веке. Его взгляд отражал и мужество, и глубочайшую нежность, которая вся была направлена на юную девушку, сидящую рядом с ним.

– Это Роджер. В 43-м он ушел на войну и не вернулся. – без вопросов начала рассказывать тетушка. – Я даже попрощаться не успела. Он не хотел видеть моих слез, поэтому ушел на фронт, когда меня не было дома. Оставила только записку, что должен уйти.

Тетя прижала к себе фотографию и ее плечи затряслись от боли воспоминаний. Когда она успокоилась, отстранив фотографию, передала большой конверт Хлое. Он был аккуратно расклеен, как делали раньше, а не порван, как делала сама Хлоя.

– Вот это… я получила сегодня утром.

В конверте лежал двойной тетрадный листок, исписанный мелким, аккуратным почерком. Хлоя взяла его из рук тетушки.

«Дорогая Алиса.

Пишет тебе твой Роджер. Роджер Аскер, если ты еще меня помнишь. Я знаю, что ушел тогда очень жестоко, но по-другому я бы просто не смог. Я не смог бы уйти, глядя тебе в глаза. А уйти было необходимо, все наши друзья были на полях сражений, и я не мог оставаться в тылу.

В первый же месяц меня ранили, и я провалялся в госпитале больше полугода. Потом вернулся в свою часть и дошел почти до Берлина. Там я снова был ранен, но в госпиталь попасть не мог, на вражеской территории нас не могли реабилитировать. Меня подобрала молодая немка, которая выхаживала меня до полного выздоровления.

А потом фашисты пали. И стали опять немцами. После войны жизнь в Германии стала налаживаться, и я уже не мог уехать из этой страны и от этой девушки.

Прости меня, если сможешь. Все эти годы ты наверняка считала меня умершим и похороненным где-нибудь в братской могиле. Но мне было стыдно тебе даже написать. Стыдно за то, что не совершил ни одного подвига, стыдно за то, что нашел другую, стыдно за то, что выбрал другую страну.

Я прожил замечательную жизнь, у меня двое сыновей и одна дочка. Мы до сих пор счастливы. Только одна мысль не дает мне покоя уже много лет. То, что где-то есть та, перед которой я так и не объяснился. У тебя наверняка есть муж и много детей, ты живешь в том же маленьком домике и, наверняка, безумно счастлива.

Я прошу единственного, простить меня.

Твой Роджер.»

Хлоя посмотрела на тетю, сидевшую с опущенными плечами и смотревшую в пустоту. И вспоминала рассказы тети о войне, о том, что война – это страшно, что она забирает самое дорогое и не отдает обратно. Как в школе, подготовив доклад об инновационных достижениях Германии, и решив показать его тете, та в клочья порвала его, сказав, что эти ублюдки не имеют никакого морального права иметь инноваций. О том, что тетя так и не вышла замуж, ежедневно протирая пыль со старой черно-белой фотографии. Как ее звал замуж отставной военный, а она говорила, что не верит, что ее Роджер мертв, и что он скоро вернется к ней.

Жизнь – странная штука. Ты пытаешься быть сильной, верить и ждать, надеяться на лучшее, забывая о себе, отдавая все моральные силы Вселенной, чтобы она передала их тому, за кого болит твое сердце, а получаешь пшшшшик. И понимание того, что ты потратила то, чего больше не вернуть. Что могло бы быть иначе. Но не было. И уже больше не будет.

Обложка сделана в сервисе canva.com