Поезд-призрак

Нет, явно мерещится. Человек только что совершивший убийство, находившейся в суицидальной депрессии… А сейчас перед ним воинственная амазонка, с жестким взглядом, полным решимости. Она радуется нерешимости и удивлению Якушина. Если он это видит, значит с карьерой психиатра точно нужно завязывать. Он абсолютно ничего не смыслит в психиатрии.

– Вы хороший врач, вы действовали не просто согласно правилам ведения суицидальных больных, но и находили личный подход ко всем. Это хорошая черта, когда бюрократия отодвигается в сторону и в дело вступает интуиция. Или это опыт и намётанный глаз? – Лидия Петровна явно над ним смеялась.

– То есть это все была игра? – начал что-то понимать Якушин. – Большая запланированная игра, в которой психиатр стал игрушкой у ловкой кошки? Но для чего? Убить старичка, дрожащего над тапочками? Как-то мала цель для такой большой игры. – он попытался придать себе уверенный вид и быть хозяином разговора, хотя в этом явно проигрывал.

– Хотите знать правду? – Лидия Петровна покосилась на Якушина и зная ответ, продолжила. – 12 лет назад я познакомилась с интересным человеком. Он был старше меня на 16 лет и обворожительно ухаживал. Но смазливости в нем было много, не люблю я перебор со сладким, а тут прямо люблю, все сделаю, луну с неба достану. Перебор жуткий, аж противно. И прилипчивый – никак не хотел уходить.

Подсчитав в уме, Якушин прикинул.

– Это был Игорь Михайлович?

– Да, он. Мерзкий старикашка. А потом я встретила Серого. Классный мужик, хоть и пьющий. Сила мужская чувствовалась. Треснет кулаком по столу, сразу ясно кто хозяин в доме. Поженились мы, жить стали. А тот не отстает. Не пара, говорит он тебе, не видит в тебе женщину, руку поднимает. А что не бывает в семье, а Сергеич? Всяко бывает, махнет с пьяных глаз не глядя, это же не значит, что не любит. Любила я его страшно, и рукоприкладство его ему прощала. И не дело другим в семью лезть, учить как жить надобно.

– Ну хоть где-то я был прав – промелькнуло у Якушина. – Были все-таки побои. Не все потеряно в старом психиатре.

– А потом Вы забеременели, и он сбежал к другой?

Женщина грустно хмыкнула, поджала губы и стала разглядывать стеллажи.

– Нет. Притащился как-то Игорек к нам домой, увидел меня с пузом и фингалом под глазом, да как начнет кричать, мол ты мою женщину взял, да и испортил, не можешь обращаться, так верни. Как вещь будто его. Серый пошел его с лестницы спускать, чтоб не появлялся здесь больше. Я его оттащить хотела, да он меня пнул в живот, но запнулся и с лестницы полетел вниз.

Якушин молчал, боясь прервать разговор, уже догадываясь о причинах поведения Лидии Петровны. Созависимая женщина, которую пытаются вытащить из лап домашнего тирана далеко не всегда этого хочет. И будет отстаивать свое «счастье» как бы это счастье ее не избило.

– Игорь тогда затолкал меня в квартиру, велел сидеть тихо. Подогнал машину, затолкал туда Серого и увез куда-то. Под утро приехал, сказал, что теперь заботится обо мне будет, а о муже велел говорить всем, что сбежал с любовницей. В это бы поверили, гулящий он был немного. Я тогда хмыкнула что, мол, с ребенком возьмешь. И не поняла, когда он ответил, что чужого ему не надо.

Неделю он приходил, водку у меня забирал, а горе то какое, как не пить, не понимает он ничего. Травяными чаями отпаивал. А через неделю случился выкидыш. Я только потом докумекала, что чаечки, видать, не простые были. Переехала к матери, там и жила эти годы.

А год назад увидела его, он с внучкой гулял на площадке. Она у мальчишки машинку пыталась отнять. А он подошел, как хватит ее по голове, мол, чужого не бери. Вскипело во мне все, все обиды старые. За то, что мужа отнял, ребенка убил, а сам живет. Хотела подойти, да мужчина какой-то подошел, ребенка взял, а его увел.

Через неделю пошла туда снова и от соседок узнала, что в психушку его к вам направили. Узнала про вас по интернету, отзывы хорошие, как отзывчивого врача, вникающего в проблемы, специализирующегося на возвращении к жизни суицидников. Вот и сделала так, чтобы попасть к вам. А вы еще в соседние палаты нас положили. – Лидия Петровна опять весело посмотрела на меня, давая понять все степени моего проигрыша.

Якушин сидел молча. Сочувствия к этой женщине у него не было. Принятия ее действий тоже. Было только понимание опытного врача-психиатра, ежедневно сталкивающегося с самыми низами жизни общества, что созависимость поглотила ее всю. Мерзкий смрад жизни с алкоголиком, поднимающим на нее руку стал идеалом счастья. А мужчина, прилагающий все силы для того, чтобы вы тащить ее оттуда стал врагом, кровным врагом, на которого повесили свои побои. Запивая горе водкой, свалить выкидыш на травяные чаи. А открытость сердца принять за эгоизм. И ни одной попытки взять ответственность на себя за то, что сама натворила. Таких людей много, когда виноваты другие, но только не ты.

Поймет ли она когда-нибудь? Вряд ли. И Якушин как психиатр здесь бессилен. У нее своя правда. А у Игоря Михайловича была своя.

– Могу забирать? – в дверь заглянул следователь. – Писать будем признание?