Поезд-призрак

Но суицидников не держат навечно. Реабилитация – и в вольный путь. И что может быть у этой женщины, чтобы она захотела вернуться к жизни? В свою старую квартиру? Может быть даже выгнать алкаша-мужа? Дети? Интересно, у нее есть дети? Если есть, можно будет построить ее возвращение на желании вынуть детей из этой клоаки. А если нет? Чем тогда можно мотивировать жить человека, уже решившегося один раз на шаг из окна?

Якушин видел таких людей каждый день уже более 10 лет. Но до сих пор он не знал точного ответа. Он нажал кнопку вызова и в кабинет впорхнула Маруся.

–Идите, Лидия Петровна. Мы завтра с Вами обо всем поговорим. А сегодня Вы должны отдохнуть. Завтра будет новое завтра.

Утро застало Якушина на кушетке в ординаторской. Пытаясь отогнать от себя утреннее солнце, он ворочался с боку на бок, но в итоге съехавшее одеяло заставило его окончательно встать. Наскоро ополоснувшись в больничном рукомойнике, он собрался идти на обход, но тут в дверь влетела бойкая Маруся.

– Пал Сергеич, я всех приготовила, можем идти?

– Да, конечно. Как там новенькая?

– Молчит. Странная она какая-то. Я таких еще не видела. Они либо осознают, что сделали и психуют, либо уходят еще больше в себя. А эта как перед повешеньем – встала, кровать застелила и сидит, перед собой смотрит.

Якушин подошел к палате, заглянул через смотровое окно. Лидия Петровна сидела на кровати с тем же выражением лица и взгляд ее был направлен так же перед собой на пол.

– Ты знаешь что-нибудь о ней? Кем работает, с кем живет?

– Нет. Сама молчит, а скорая просто передала, ничего не сказали и уехали.

– Все самому, все самому. – пробурчал Пал Сергеич и пошел на обход.

Во время осмотра Якушин не стал заходить к новенькой, предмета разговора он еще не нашел, а говорить она сама явно не хотела. Выписав все назначения на день, Пал Семеныч взялся за телефонную трубку. Нужно было выяснить что за женщина попала к нему.

Молоденький участковый, который присутствовал на «задержании» больной, смог мало что рассказать. 47 лет, живет одна, на учете никогда не состояла, хотя и живет не в совсем благополучном районе. Алкоголизма или наркомании за ней не замечали. Соседи ничего путного сказать о ней тоже не могут, тихая, незаметная, как мышь серая, если можно так сказать при ее то росте. Работает прачкой в местной химчистке днем, ночью подрабатывает на рубке мяса в супермаркете. Была замужем, но муж сбежал от нее беременной еще лет 7 назад. От переживаний потеряла ребенка и осталась с тех пор совсем одна. Явных стрессов и причин для самоубийства ни соседи, ни коллеги по работе назвать не могут. Наверно, потому, что никто никогда не интересовался как у нее дела. Так, невидимая рабочая единица. Подруг тоже не было, да и вообще, ему кажется, она и разговаривать-то за годы одиночества разучилась.

Повесив трубку, Якушин задумался. Тему детей лучше пока не трогать. Но чтобы с чего-то начать, нужно понять, что же заставило ее совершить такой поступок. Многие годы одиночества? Осознание того, что никому ты не нужен многих толкали к самоубийству. Но на подсознании было ясно, что этот не тот случай. Те, кто был одинок, попадая сюда, либо ругали врачей за то, что те спасли их, либо причитали о своей несчастной жизни. Но всегда активно выражали свое отношение к возвращению их в мир живых. Новенькая же, как сказала Маруся, была готова к любому приговору. Таблетки выпивала, на процедуры ходила, все назначения выполняла. Но молча.

После обеда Якушин вызвал Лидию Петровну к себе.

– Лидия Петровна, меня зовут Павел Сергеевич, я Ваш лечащий врач. Моя задача – помочь Вам. Вчера Вас уберегли от необдуманного поступка. – скулы женщины дернулись.

– Это был обдуманный поступок. – скорее подтвердил, чем спросил Якушин. – Вы хотите рассказать мне о причинах? – он всматривался в лицо женщины, но больше ничего на нем не видел. Ни единой эмоции. Лицо снова приобрело каменный отрешенный вид.

– Хорошо. Давайте тогда буду говорить я. – Якушин пошел на крайние меры. – 7 лет назад случилось то, что перевернуло всю Вашу жизнь. Уход мужа и смерть вашего ребенка. Эти события заставили вас уйти в себя, вы отказались от общения, дружбы и любых контактов с обществом. Выбор профессии говорит о том, что вы не очень-то хотите общаться с людьми. Я вас не заставляю. Это выбор каждого. Но раз уж мы с вами здесь встретились, давайте хотя бы я буду говорить, а вы слушать.

Лицо женщины не выражало ничего. Она была готова выносить этот разговор как меру наказания, сама себе вынеся приговор. Якушин откинулся на спинку кресла, продолжая разговор, но не отводя взгляда от нее ни на секунду. Во-первых, в данном учреждении это правило номер один, мера безопасности, во-вторых, он не хотел пропустить ни единой эмоции на ее лице.