Поезд в новую жизнь (СИ)

— Не узнают, — горячо зашептал ему Герберт куда-то в шею. — А если и узнают — тебе ничего не будет, а вот его посадят. Мозги включи, ты ж несовершеннолетний, а он взрослый. Ему двадцать два уже. Знаешь, что с такими в тюрьме делают…

Эта их тайна, одна на двоих, была столь восхитительна, что у Герберта прихватило живот. Фридрих треснул его по ноге, отталкивая, они завозились, а потом Герберту удалось прижать руку брата к своему паху. И это было почти так же приятно, как засаживать Алану в жопу.

— А кайфово в госпитале было, — неловко засмеялся Герберт.

— Ага, и мне понравилось, — Фридрих отдернул руку и брезгливо на нее посмотрел.

Алан как-то съежился на переднем сидении:

— Людвиг, мне плохо. Останови, пожалуйста.

Машина резко затормозила, и Алан тут же выскочил наружу.

— Может, он беременный, — серьезно сказал Герберт. — У нас с Фридрихом скоро еще братик будет.

— Или сестра, — поддержал Фридрих.

— Немедленно прекратите, — процедил отец и вышел из машины, прихватив с собой ключи.

— Вот так всегда, носится со своим пидором, — пожал плечами Герберт. — А на нас плевать.

— Где он его выцепил, интересно, — задумчиво протянул Фридрих.

— Да на сайте пидорском. Между прочим, эта блядь до сих пор ебарей там ищет.

— Пиздишь, откуда ты знаешь.

— Да он мне сам фотку свою прислал, в одних труселях, еще и в нашей ванной, а я ему фотку препода, тоже пидора, — Герберт опять придвинулся к брату, и тот вцепился в его плечи. — Поклянись, что никому не расскажешь.

— Клянусь, не скажу. А откуда ты знаешь, ну, про препода?

— Да что там знать, по нему все видно.

Он замолчал, заметив возвращающихся из ближайшего магазинчика Алана и отца.

— За презиками ходили, — тихо сказал Фридрих.

— Точно, я ж весь запас у них спер, — прошептал Герберт. — В спальне нашел, специальные, для жопоебли, — он посмотрел на Фридриха и заржал: — Да че ты краснеешь, как макака.

— Сам ты макакина жопа, — Фридрих наступил ему на ногу, и они опять начали драться. Не всерьез, конечно, разве можно такого классного брата всерьез бить.

Как только Герберт узнал, что Фридрих будет жить с ними, он сразу начал ждать его и все время думал — какой его брат? Похож на него или больше на отца? А может, вообще похож на пидора или на мамочку? Герберт видел только его детские фото, у него целый альбом был. Когда они переехали в этот дом, альбом случайно нашелся среди старого их барахла, и Герберт утащил его к себе в комнату. Он часто представлял себе брата, почему, интересно, мамаша выбрала именно Фридриха? Тот был как девчонка? Но Герберт зря опасался, как выяснилось. Братишка был такой же высокий, как и он сам, а лицом походил на отца, только без этой пидарской аккуратности. И пахло от него не духами, а потом, ну, если подмышку понюхать.

— Угадаешь, какого цвета наш дом? — он протянул Фридриху один наушник.

— Розовый, — заржал брат, и они вместе запели “мусорный дым”.

Отец тут же включил радио на полную громкость.

— Зеленый, цвета высранной мяты, — заорал Герберт на ухо Фридриху через два квартала. — Вот же наш дом, приехали. Погнали, покажу тебе все.

Он сразу притащил братишку в свою комнату, закинул одежду со стульев в шкаф и запер дверь.

— Это чтобы тот не лез? — понимающе спросил Фридрих.

— А… да, чтоб не лез. Да он теперь не полезет, — Герберт скинул на комп ту фотку из госпиталя. — Мы же ему устроим, да?

— Пизды вломим, — с готовностью поддержал брат.

— Есть идея получше, — он перешел на шепот почему-то. — Сделаем его своим анальным рабом.

— Как?..

— Я в интернете читал, ну, будем трахать, как приспичит, а когда не трахать — в жопу всякое вставлять, чтобы не сжималась. Вот хоть шахматы можно.

— Отец заметит, — с сожалением вздохнул Фридрих.

— Точно, — Герберт поправил напряженный член, чтобы трусы не давили. Вот так всегда, только подумаешь про рабов, и готово. — А давай порнуху позырим, как телок по сиськам лупят, хочешь?

— А у тебя есть, как просто ебут, — оживился Фридрих.

— У меня все есть, — Герберт уже хотел было предложить вздрочнуть на брудершафт, но тут отец позвал их обедать.

***

За ужином папочка решил вдруг вспомнить о родительском долге и всю дорогу парил Фридриха расспросами про учебу и “кем он собирается стать”. Фридрих тяжело вздыхал, не зная, что ответить на дурацкие вопросы, и разглядывал исподтишка Алана, выискивая в нем черты пидарасятины и порока. Тот старательно прикидывался порядочным — подавал еду на стол, убирал тарелки и вообще вел себя то ли как прислуга, то ли как натуральная баба. Непонятно. Фридрих рассказал отцу, что учится хорошо, любит математику, химию и физкультуру, а станет в будущем бизнесменом и заработает миллионы.

— И на чем же? — заинтересовался отец.

— На наркотиках и порнографии! — внезапно заржал Герберт, и отец влепил ему оплеуху:

— Уймись.

Фридрих потрясенно замер: его самого никто и никогда из взрослых не бил, а тут все случилось как будто так и надо. Может, здесь еще и ремнем принято?

— Пойдем на площадку, — позвал его Герберт после обеда.

— Какую?

— Скейтерскую, ты умеешь?

— Ага, у меня был скейт… только его позже мне обещали выслать, с контейнером.