Поездка в Обонежье и Корелу

В Пергубе, предпоследней станции по пути к Повенцу, тоже ломка была; местный крестьянин по своему невежеству думал, что и в самом деле он подле своей Белой Горы, сыт будет, раздразнили его работишкой, да и бросили ломать мрамор, потому «расчета нет». И опять невольно лезет в голову неотвязная мысль и буравит мозги, а ответ-то хоть и найдешь скоро, да ответ новый вопрос представляет и так дальше, дальше, пока не дойдешь до причины всех причин или до неразрешимого. «Всякое есть у нас угодье, а талану нет», вспоминается нам речь одного крестьянина, у которого мы спросили, почему до сих пор еще не покинули они никуда негодное трехполье? Экой горемычный народ этот, русский, ни расчета у него, ни талану у него нет! Иностранец из всякой падали и негоди себе деньги делает, а у нас все расчета нет. Именно только русский человек мог придумать выражение вроде: нет задачи, нет талану. Тем больнее глядеть на такое место, где и угодье есть, и талан есть, да нет воротилы-капитала, к которому бы могла прилепиться народная деятельность. Невольно наталкиваешься на тот вопрос, что ведь добрые люди и капиталы составляют, не имея ни алтына в кармане, при посредстве промышленных артелей. Вот тут-то и становится еще горше и больнее; северян, при всей своей рассудительности, до артели еще не додумался! Стоит огромная Белая гора, состоящая из белого мрамора с розовыми полосками, всеми покинутая, в стороне от тракта, будто красавица гордая, что прошли люди мимо и её не заметили.

XXXIII