Поездка в Россию. 1925: Путевые очерки

Общий взгляд М. Крлежи на ситуацию в мире первой половины 20-х гг. перекликается со следующими строками из статьи И. Сталина «Еще раз к национальному вопросу», опубликованной в журнале «Большевик» в конце 1925-го или начале 1926 г. (даже если Крлежа с ней не был знаком, круг кремлевско-коминтерновских идей был ему известен): «Суть национального вопроса состоит теперь в борьбе народных масс колоний и зависимых национальностей против финансовой эксплуатации, против политического порабощения и культурного обезличения этих колоний и этих национальностей со стороны империалистической буржуазии господствующей национальности»^[446].

Очевидно одно: М. Крлежа — очень умный человек и зоркий публицист — многого из своих наблюдений просто не мог опубликовать ни в Советской России, ни о Советской России. Точно так же, многого он не смог рассказать ни о Королевстве СХС, ни в Королевстве СХС. Один маленький пример: в книге вы практически не найдете упоминания имен И. Сталина, короля Александра I Карагеоргиевича и С. Радича. Правда, можно справедливо заметить, что, например, Сталин и СССР 1925 года — не Сталин и СССР 1937 года. Но не мог М. Крлежа, к тому же очень интересовавшийся политикой в принципе и сам участвовавший в ней, не заметить развертывавшейся на его глазах вполне открытой борьбы за власть между различными течениями в РКП (б) — ВКП (б)— «сталинским» и «антисталинским».

М. Крлежа поприсутствовал на V расширенном пленуме Исполкома КИ, проходившем в Москве 21 марта — 6 апреля 1925 г., посвященном «большевизации» коммунистических партий. В рамках решения этой общей задачи пленум особенное внимание уделил ситуации в КПЮ. Состоялась резкая дискуссия, значение которой было в глазах руководства РКП (б) столь велико, что на заседании «югославской комиссии» выступали И. Сталин и Г. Зиновьев. М. Крлежа вряд ли мог не знать хотя бы о некоторых подробностях споров от своих друзей, но в книге он, естественно, не обмолвился об этом ни словом. И по соображениям конспирации, и по соображениям дисциплины, и по соображениям этики.

27–29 апреля 1925 г. состоялась четырнадцатая конференция РКП (б), и писатель если к тому моменту и уже уехал из СССР, то был свидетелем ее подготовки и дискуссий. Эта борьба развернулась и в среде югославских коминтерновцев. Дж. Цвийич (псевд. Владетич, в 1924 г. — представитель КПЮ в президиуме БКФ, а в 1925 г., по окончании расширенного пленума ИККИ возглавил ЦК КПЮ), например, направил от имени ЦК КПЮ письмо с осуждением статьи Л. Троцкого «Уроки Октября» и выражением полного доверия ИККИ к проводимой им политике. Другой же югославский коммунист, В. Вуйович, оказался среди «троцкистов». (Впрочем, их дальнейшая судьба оказалась трагически одинаковой.) М. Крлежа, конечно, не мог не видеть происходящего, но не хотел или не мог вмешиваться в борьбу ни в РКП (б), ни в «собственной» партии. Не мог он ничего рассказать и, например, о том, как происходит подлинная — революционно-подрывная — работа Коминтерна. В то же время в сентябре 1926 г. в журнале «Книжевна република» он опубликовал статью «Экономические проблемы России», посвященную состоявшемуся 18–31 декабря четырнадцатому съезду ВКП (б). В ней писатель изложил не только точку зрения «большинства» (т. е. Сталина), но и Зиновьева.

Первоначальный замысел книги о Советской России претерпел серьезные изменения. Путевым очеркам, содержащим сведения и нелицеприятные размышления автора о реальной жизни в СССР, предшествуют историко-политические и искусствоведческие эссе, еще в 1925 году публиковавшиеся в загребских журналах после первых поездок, связанных с попытками получить советскую визу. Каждая из этих небольших глав книги Крлежи представляет несомненный интерес, рассказывая и о жизни европейских стран в 20-е годы, и об авторе — мыслящем интеллектуале и талантливом художнике. В частности, он оставил множество очерков о европейской живописи.

В целом, книга о поездке в Россию^[447] стала для М. Крлежи, по-видимому, поворотным пунктом в его биографии как писателя и как мыслителя. Подобно своим предшественникам, деятелям хорватского национального движения, в разные времена совершавшим обязательное паломничество в Москву, он прибыл в великую славянскую столицу, которая в начале XX века стала центром мирового, как тогда казалось, «очистительного вихря»^[448].

Именно с этой точки зрения М. Крлежа производит расчет со своими тогдашними оппонентами, с идеологическим наследием хорватского национального движения XIX — начала XX в., с традициями монархической государственности Габсбургов и Карагеоргиевичей, со всей Европой и ее прошлым. Вот они, свобода и справедливость, — рядом! Он, как матрос с корабля Христофора Колумба, ступил на столь долгожданный берег! Но реальная картина жизни в Стране Советов оказалась, как мы видим, далекой от идеала. Недаром Крлежа впоследствии снял свое посвящение Ленину, значившееся на первом, представленном в 1918 году в театр, экземпляре драмы «Христофор Колумб».