Поездка в Россию. 1925: Путевые очерки

Несмотря на свою близость к левым социал-демократам, М. Крлежа сохранял свою особую позицию по многим вопросам. Это и положило начало его столкновениям с партийными ортодоксами разных оттенков. В частности, в 1919 году он не принял участия в съезде в Белграде 20–23 апреля, на котором была создана единая Социалистическая рабочая партия Югославии (коммунисты). Свое решение он обосновывал тем, что был против создания единой партии в рамках единой Югославии. Правда, с 1920 года он принимает все более активное участие в деятельности партии, переименованной в Коммунистическую (КПЮ), в частности преподает в партийной школе. При этом он выступает и в поддержку главной оппозиционной по отношению к монархии и властям Королевства СХС партии Хорватии — Хорватской республиканской крестьянской партии Стьепана Радича.

Политическая деятельность Крлежи не прекращается и после провозглашения 30 декабря 1920 года документа, получившего в исторической литературе наименование «Обзнаны», — декрета о запрете КПЮ и связанных с нею организаций, а также после принятия в августе 1921 г. Закона о защите государства. От королевского декрета М. Крлежа непосредственно пострадал и как писатель. Его антивоенная пьеса «Галиция», принятая к постановке Хорватским национальным театром, в этот день за час до премьеры была запрещена и снята с репертуара^[436].

В апреле 1923 г. М. Крлежа побывал в Дубровнике, где познакомился с братом Ф. Супило, от которого узнал подробности жизни своего кумира. Ф. Супило превращается в глазах М. Крлежи в одну из самых трагических фигур хорватской политики.

Крлежа по-прежнему интересуется жизнью Советской республики. Он читает лекции в пользу голодающих России, принимает близко к сердцу все происходящее в Москве, особенно после известий о болезни и смерти В. И. Ленина. В 1924 году Крлежа попытался организовать в Загребе митинг его памяти, но последовал полицейский запрет. В начавшем выходить под редакцией Крлежи журнале «Книжевна република» писатель опубликовал подборку статей о вожде российских коммунистов. Одним из самых интересных материалов этой публикации стал снимок скульптуры Ленина работы получившего известность в Европе хорватского скульптора Ивана Мештровича. Скульптор подарил свою работу Мирославу Крлеже. Позднее оригинал, к сожалению, затерялся, и фото в журнале осталось единственным свидетельством этого незаурядного, экспрессивного изображения Ленина в ораторской позе.

Давно задуманная поездка в Страну Советов оказалась для М. Крлежи делом совсем не простым. Трудно сказать, что было для него труднее — выехать из Королевства СХС, где власти проводили отчетливо выраженную антисоветскую и антикоммунистическую политику, или же въехать в СССР. Не будем забывать, что между Советским Союзом и королевством Карагеоргиевичей до 1940 года не было дипломатических отношений. Ведь именно Королевство СХС стало одним из государств, где нашли приют многие беженцы из России, и центром военной части русской послереволюционной эмиграции. Отношения Коминтерна и КПЮ также не были простыми. Москву в югославских коммунистах раздражало многое — и их «неправильные оценки ситуации в стране и перспектив революции, и ожесточенная межфракционная и межличностная борьба»^[437]. Стоит ли говорить о том, что положение КПЮ и связанных с ней организаций в родном Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев было в лучшем случае полулегальным.

Поэтому Крлежа был вынужден предпринять не одну попытку пробиться через несколько границ, прежде чем наконец добрался до России. Первое из описанных в книге путешествий М. Крлежа осуществил в июне 1924 г.: тогда он хотел вместе с делегацией КПЮ поехать в Москву на V конгресс Коминтерна, проходивший 17 июня — 8 июля 1924 г. Тогда у него возникли первые осложнения с советскими властями. Поскольку он был единственным, кто имел право легально перейти границу Королевства СХС, у него находился чемодан с партийными материалами. Остальные делегаты — Ф. Филипович, Т. Кацлерович, В. Чопич, Л. Стефанович и их товарищи — переходили границу нелегально. Однако в Берлине все изменилось. По иронии судьбы советскую визу получили все, кроме Крлежи. Ему пришлось вернуться в Загреб, где он написал эссе «Кризис живописи», которое позднее включил в книгу «Поездка в Россию». Естественно, что, с одной стороны, из-за государственной цензуры, а с другой — по соображениям партийной конспирации, он скрывал от загребских знакомых политическую подоплеку поездки в Берлин и Вену, о чем с таким юмором потом напишет в главах «О путешествиях вообще» и «Венские впечатления». (В те годы Коминтерн превратил Вену в оплот свой деятельности на Балканах. Но об этом Крлежа писать, естественно, не мог.)