Поэзия и проза Древнего Востока

Цзы Чжан спросил у Конфуция:

— Как можно правильно осуществлять управление государством?

Учитель ответил:

— Если чтить «пять красот» и устранять «четыре зла», можно правильно осуществлять управление государством.

Цзы Чжан сказал:

— А что это такое «пять красот»?

Учитель ответил:

— Когда достойный муж добр, но не расточителен; когда он заставляет других трудиться, но на него за это не злобствуют; когда он имеет желания, но при этом не жаден; когда он имеет в себе все, но у него нет гордыни; когда он исполнен силы, но не свиреп.

Цзы Чжан спросил:

— Что значит: «добр, но не расточителен»?

Учитель сказал:

— Когда он считает выгодным то, что выгодно народу, разве это не значит, что он добр, но не расточителен? Когда он заставляет других трудиться, выбирая то, над чем следует трудиться, кто станет злобствовать на него? Когда он желает стать человеколюбивым и становится человеколюбивым, откуда же тогда появится жадность? Для мужа достойного нет ни массы, ни немногих; для него нет ни малых, ни больших; он ни к кому не относится с пренебрежением. Разве это не значит иметь в себе все, но не знать при этом гордыни? Муж достойный носит шапку и одежду, какие полагается; к тому, что видит, относится с уважением; он всегда выдержан, и люди взирают на него с доверием и в то же время боятся его. Разве это не значит быть исполненным силы, но не быть при этом свирепым?

Цзы Чжан спросил:

— А что такое «четыре зла»?

Учитель ответил:

— Не наставлять, а убивать; это значит быть угнетателем. Не удерживать, а попустительствовать; это значит быть распущенным. Не давать указаний, а потом подгонять; это значит быть разбойником. Людям дают, что им нужно. Давать меньше, чем нужно, а брать больше, чем нужно; это значит быть представителем власти.

Из книги «Мэн-цзы» [470]

Перевод И. Лисевича

Гл. «Тэн Вэнь-гун», ч. I

Некто Сюй Син, проповедующий учение Божественного Земледельца,[471] прибыл в Тэн[472] из Чу. Вступив на порог дворца, он сказал царю Вэнь-гуну:

— Пришедший издалека наслышан о гуманном правлении государя. Хотелось бы получить землю для поселения и стать вашим подданным.

Вэнь-гун указал ему место.

Последователей Сюй Сина было несколько десятков; все они были одеты в сермяги, а дабы снискать себе пропитание, плели туфли и вязали циновки.

Ученик конфуцианца Чэнь Ляна Чэнь Сян и его младший брат Цзай взвалили на плечи свои сохи и пришли в Тэн из Сун и сказали:

— Мы наслышаны о совершенно-мудром правлении государя. Вы совершенно-мудрый человек, и мы хотим быть вашими подданными!

Чэнь Сян встретился с Сюй Сином и испытал великую радость. Он отринул то, чему учил сам, и стал учиться у Сюй Сина.

Чэнь Сян встретился и с Мэн-цзы и передал ему речи Сюй Сина:

— Тэнский государь поистине мудрый правитель, однако же не слыхал о Пути. Мудрые пашут вместе с народом ради пропитания, сами готовят пищу и сами управляют людьми. Ныне же у государя есть и амбары и сокровищницы, чтобы кормиться, он обирает народ, это ли мудрость?!

Мэн-цзы сказал:

— Учитель Сюй, разумеется, ест лишь хлеб, который вырастил сам?

— Да, это так.

— Учитель Сюй, разумеется, носит платье из ткани, которую выткал сам?

— Нет, учитель просто надевает сермягу.

— Носит ли учитель Сюй шапку?

— Носит.

— Какую же?

— Из белого холста.

— А холст он выткал сам?

— Нет, выменял на зерно.

— Отчего же он не сам его выткал?

— Это помешало бы хлебопашеству.

Затем Мэн-цзы сказал:

— А ведь учитель Сюй готовит пищу в железных котлах и глиняных мисках и пашет железом?

— Да, это так.

— Сам ли он их делает?

— Нет, выменивает на зерно.

— Ах, так. Но разве, когда зерно меняют на железные котлы и глиняные миски, не обирают гончаров и плавильщиков? Да и когда гончары и плавильщики меняют сосуды на зерно, разве не обирают они землепашцев?! Почему же учитель Сюй сам не мнет глину и не плавит железо? Почему он не изготовляет все, что ему нужно, у себя дома? Отчего он без конца то одно, то другое выменивает у ремесленников? Разве это учителя не удручает?!

Чэнь Сян ответил:

— Нельзя же промышлять столькими ремеслами и пахать землю!

— Выходит, с землепашеством можно сочетать только управление Поднебесной?! Несогласен! Есть удел великих людей и есть удел малых. Когда бы каждый сам делал все, что способны принести человеческому телу сто ремесел, да и пользовался бы только тем, что сделал сам, весь народ не знал бы отдыха. Потому и говорят: «Можно утруждать ум, и можно утруждать тело. Утруждающие ум управляют людьми, а утруждающие тело людьми управляются». Управляемые кормят других, а управляющие от них кормятся. Таков всеобщий закон Поднебесной.

Гл. «Лилоу», ч. II

У некоего жителя царства Ци была жена и наложница. Их супруг нередко отлучался из дому и возвращался обратно сытым и пьяным. Когда жена спрашивала, с кем он пил и ел, то каждый раз оказывалось, что все это были знать и богачи. Тогда жена сказала наложнице: