Поэзия как волшебство

Вот сказанье о том, как все было спокойно и безмолвно. Было недвижно, безмятежно, и пуста была безграничность Небес. Вот первое слово и первая беседа. Не было еще ни единого человека, ни единого животного, ни птиц, ни рыб, ни крабов, ни дерева, ни камня, ни трясин, ни оврагов, ни травы, ни лесов, существовало одно только Небо. Лик Земли еще не означался, было только безмятежное Море и все пространство Небес. Ничего еще не было, что было бы телом, ничего, что цеплялось бы за что-нибудь другое, что качалось бы, нежно касалось бы, что дало бы услышать звук в Небесах. Не существовало ничего, что стояло бы прямо. Лишь тихая Вода, спокойное Море, одно в своих пределах, ибо не было ничего, что существовало бы. Были лишь недвижимость и молчание в потемках, в ночи. Одни только Они, Творец, Создатель, Покоритель, Изумрудный Змей, Те, что рождают, Те, что дают бытие, лишь Они на Воде, как свет возрастающий.

Они облечены в зеленый и в лазурный цвет, вот почему их имя есть Гукуматц, Оперенный Змей Изумрудно-Лазурный, бытие величайших мудрых их бытие. Так существует Небо, так существует Сердце Неба: Таково имя Бога, Он так называется.

Тогда-то пришло Его слово сюда, с Покорителем под ноги свои, и с Лазурно-Изумрудным Змеем, в потемки и в ночь, и оно заговорило с Покорителем, с Змеем Перистым. И Они говорили: Они совещались тогда и размышляли. Они уразумели друг друга: Они соединили свои слова и свои советы.

Тогда-то день занялся, между тем как Они совещались о сотворении и росте лесов и лиан, о природе жизни и человечества, созданных в потемках и в ночи, Тем, который есть Сердце Небес, чье имя – Ураган. Вспышка есть первый знак Урагана, второй есть Молния в изломе, третий – ударная Молния, эти три суть знамения Сердца Небес.

Тогда пришли Они, с Покорителем, с Змеем Изумрудно-Перистым. И был у Них совет о жизни благоденственной. Как делать посев, как делать свет. Так да будет. Да будете вы исполнены, было слово. Да отступит эта Вода, ибо ни славы, ни чести из всего, что мы образовали, не будет, пока не будет жить человеческое существо. Так говорили Они, между тем как Земля образовывалась Ими. Так воистину произошло создание того, что Земля возникла: Земля, сказали Они, и мгновенно она образовалась. Как туман или облако было ее образование в ее вещественности, когда, подобные крабам, явились на воде горы. И в одно мгновение великие горы были. Лишь силой и властью чудесной можно было сделать то, что было решено о горах и долинах».

Я не знаю ни одной Космогонии, в которой было бы так красиво и глубоко рассказано о возникновении жизни в Мире, о том, как родился Белый Свет Слова, зиждительно пропетого Белым Зодчим Мира.

«Белый зодчий» – также название сборника Бальмонта 1914 г., в заключительном одноименном стихотворении снег и иней объясняются как созерцание Зодчим сияния («в свеченьях восхищенья») своего творения, созданного пламенем сердца, застывшим при таком созерцании и чающим нового движения звезд.

Тот снежный миг навек нам явлен
В выси, где спит восторг и жуть.
Он будет некогда расплавлен,
Как двигнет Бог все звезды в путь.

Расплавлен – означает для Бальмонта: оживет органически.

Древний Китаец говорит: «Отзвуки слова, однажды сказанного, дрожа, звучат через все пространство Вечности».

Скорее всего, вольная цитата из «Дао дэ цзин»: «Вечное Тао не имеет имени. Оно незначительно, как щепка, но мир не может подчинить его себе» (пер. Д. Кониси под ред. Л.Н. Толстого). Но возможны и другие цитаты, стоящие за этой приведенной по памяти цитатой.