Поэзия Латинской Америки

Над полями дождь бесконечный —
мелкий, скучный, ленивый.
И приходит грусть в этот вечер
дождливый.

Я один, тоска меня гложет,

гнетет тишина больницы.
Может быть, сон поможет
забыться…

Но все тот же дождик бессонный

стучит и стучит лениво,
мне мешает плач монотонный,
тоскливый.

За окном бесконечность ночная,

шорохи, всплески, шумы;
и тоскливы, как пыль водяная,
думы.

ПЕДРО ПРАДО [273] Перевод Н. Горской

Мой стих

Когда в последний час приду к познанью,
что для любимой песня не нужна,
что славы нет, поэзия бедна
и за улыбкой кроется рыданье,

меня покиньте все, прошу заране.

Я тихо улыбнусь — прими, весна,
мой мертвый поцелуй. О, как ясна
улыбка у того, кто знал страданье!

Пускай тогда мне стих щитом послужит,

иносказанье строк его капризных,
полнее, чем улыбка по весне,

вам скажет все и сон мой не нарушит;

прекрасен, тайной горечью пронизан,
мой стих незримо жить позволит мне.

Уйдя в себя…

Уйдя в себя, бреду неторопливо
без цели, без тропы определенной,
какие-то мосты, и лес зеленый,
и узкая межа по краю нивы.

С холма открылось мне заката диво —

вверху извечный океан бездонный
течет средь островов завороженных
несуществующей страны счастливой.

Стою, его огромностью принижен,

и в эту ширь гляжу и замираю:
я — как река, что, на ветру играя,

в предвестье бури стынет неподвижно,

и молится, и верит в волшебство,
и жаждет слиться с волнами его.

ГАБРИЭЛА МИСТРАЛЬ [274]

«Мыслитель» Родена Перевод Инны Лиснянской

Подбородок тяжелой рукой подпирая,
Вспоминает, что он — только остова плоть,
Обреченная плоть, пред судьбою нагая, —
Красотой не могущая смерть побороть.

В дни весны от любви трепетал он, пылая,

Нынче, осенью, горькою правдой убит.
«Все мы смертны», — печать на челе роковая,
И в ночи он всей бронзой своею дрожит.

И проносится ужас по бороздам тела,

Рвутся мышцы, напрягшиеся до предела,
Как осенние листья пред божьей грозой,

Что гудит в его бронзе… Так корень сухой,

Так израненный лев не страдали в пустыне,
Как мыслитель задумавшийся о кончине.

Сильная женщина Перевод Инны Лиснянской

Обветрено лицо, а кофта голуба, —
Такой тебя глаза мои запечатлели.
Там, в детстве, где земля раскрыта, как судьба,
Я видела тебя на пахоте в апреле.

Пил в грязном кабаке нечистое вино,

Тот самый, от кого и родила ты сына.
Несла ты тяжкий груз, но падало зерно
Из бедных рук твоих спокойно и невинно.

А летом жала хлеб для сына, вся светясь,

И вновь я от тебя не отрывала глаз,
Расширенных от слез восторга и от боли…

Все целовала б грязь я на ногах твоих!

Иду я, отвратясь от модниц городских, —
И тенью и стихом, — вслед за тобою в поле.

Кредо Перевод Инны Лиснянской