Поэзия народов СССР IV – XVIII веков

Пусть осмеют, пусть предадут позору —

Сочту возмездье правым и смирюсь.

Мне пожелают люди смерти скорой,

Чтоб их слова сбылись,— я помолюсь!

Когда б небесный гром меня сразил,

Я принял бы его, как избавленье.

Я книгу прав своих давно закрыл —

Ни оправданья нет мне, ни спасенья!

В тот лучший мир я поспешил бы сам,

Когда бы не страшился наказанья.

Беда идущему по двум стезям,

Как говорит Священное писанье.

IV

Ужели ты не слышишь, всеблагой,

Рыданий и мольбы моей усердной?

Ужели ты не видишь, милосердный:

Я — пленник зла — стою перед тобой?

Я жду, в своем погрязши заблужденье,

Твое добро на зло мое в ответ.

Я, обреченный, жду благословенья.

Слепой, я жажду твой увидеть свет.

Протянется ль твоя десница, боже,

Чтоб тонущего грешника спасти?

Когда персты на раны мне возложишь,

Когда с неверного сведешь пути?

Научит ли твое долготерпенье

Усердью неприлежного меня,

И будет ли твое благоволенье,

Чтобы очистить грешного меня.

Заблудший раб, найду ли я покой

Под милосердною твоею дланью,

Чтоб, грешному, спрямить мне путь кривой,

Забрезжит ли вдали твое сиянье?

Я человек, чья совесть нечиста,

И лишь в тебе надежда очищенья.

Я проклят, и твоя лишь доброта

В меня вселяет веру во спасенье.

Я ныне приобщаюсь тайн святых

И в них ищу, рыдая, утешенье.

Я вижу: в поднятых перстах твоих —

Мне, многогрешному, благословенье,

Лишь ты один способен даровать

Мне, угнетенному, освобожденье

И молвить слово, чтобы ниспослать

Рабу смятенному успокоенье.

Очищен я твоею чистотой.

Твой взгляд — моим страданьям облегченье,

И капля крови, пролитой тобой,

Освобождает душу от мученья.

Без помощи господней кто я есмь?

Мне мощь твоя дарует свет надежды,

Твой мир, смятенному,— мне светоч здесь

Днесь и покуда не смежу я вежды.

И нет в тебе и малой доли тьмы,

Как вне тебя нет ни добра, ни света.

Ты — надо всем, тебе подвластны мы.

Тебе, господь, да будет слава спета.

Аминь!

СЛОВО К БОГУ, ИДУЩЕЕ ИЗ ГЛУБИН СЕРДЦА (Г Л. 39)

I

Подталкиваем дьявольской рукой

И соблазняем леностью привычной,

И я утратил прежний облик свой,

Свое первоначальное обличье.

А если так, то пыне мне пристало

Сказать, в чем грешен, как я прожил век,

Сказать пред миром, что со мною стало,

Нa что, ничтожный, я себя обрек.

II

Себе кажусь я книгою сейчас.

Я — книга воплей, стонов и сомнений,

Похожая на книгу тех видений,

Что Иезекииль узрел в свой час.

Я — город, но без башен и ворот.

Я — дом, где нету очага зимою.

Я — горькая вода, и тех, кто пьет,

Я не способен напоить собою.

Я — сад, который высох и заглох.

Я — поле, тучное травою сорной.

Я — нива, что предуготовал бог,

Но почву дьявол распахал проворно.

Я — древо, потерявшее плоды,

Годящееся только для сожженья.

Я — саженец, засохший без воды,

Светильник, потерявший дар свечснья.

И новые стенанья, плач глухой

Я облекаю в прежние созвучья.

Беспомощен зубовный скрежет мой,

И горек мой позор, и слезы жгучи.

Гнев над моей душой неумолимый,

Над грешной плотью огнь неугасимый.

Печать греха легла мне на чело.

Достоин казни я, творящий зло.

Боль, посланную с неба, на земле

Приемлю я, погрязнувший во зле.

Что ждет меня — заранее известно:

Как кучи плевел, превращусь я в дым.

И возвещает снова глас небесный

О том, что мой недуг — неисцелим.

III

Я каюсь, чтоб меня услышал мир.

И, правда, может, схож я с той блудницей,

О коей у Исайи говорится

Во притче про надменный город Тир.

Но если скорбь блудницы позабытой

Из тьмы времен пророк донес до нас,

Как должен я взывать в свою защиту,

Как должен прозвучать мой скорбный глас?

Мне ведомо,

Пришествие господне

Настанет,

Я дрожу уже сегодня.

И, думая о страшном Судном дне,

Предвижу нескончаемые муки,

И к небесам я простираю руки,

И жду возмездия, и страшно мне.

Что будет — все я знаю наперед.

Но и предвидя все свои страданья,

И зная, что меня в грядущем ждет,

Я все же нерадив на покаянья.

Но в страшный час меня ты не покинь,

О господи, отец наш всемогущий,

Чадолюбивый, добрый, вездесущий,

Прощающий своих сынов.

Аминь!

СЛОВО К БОГУ, ИДУЩЕЕ ИЗ ГЛУБИН СЕРДЦА (ИЗ Г Л. 51)

I

Я, смертный, не обласканный судьбой,

Ужель к себе подобному с мольбой

Мог обращаться, горестно стеная,

Бессилия людей не понимая?

Ужель к тому я обращал моленья,

Кто сам ничтожен силой, речью слаб.

У мыслящих существ искал спасенья

Я, мыслящий, но неразумный раб?

Ужель молил людей, власть предержащих,

Владык, как и дары их преходящих?

Ужели брата я молил родного,

Который сам искал прозренья свет,

Ужели я молил отца земного,

Что сам прощенья ждал на склоне лет?

Ужели мать молил я в тишине?

Ужели ждал от той ответной вести,

Чья нежность и забота обо мне

Оборвались с мгновенной жизнью вместе?

Ужели я молил земных царей,

Не понимая, что цари земные

Способны смертным смерть нести скорей,

Чем блага жизни иль дары иные?

О нет, не к братьям, не к царям земным,

Я обращался лишь к тебе, о боже,

Лишь ты один все можешь дать живым

И после смерти воссоздать нас можешь.

СЛОВО К БОГУ, ИДУЩЕЕ ИЗ ГЛУБИН СЕРДЦА (ИЗ Г Л. 54)

III

Плывет пловец, захлестнутый волнами,

Его пучина бьет, а он плывет.

Покуда взмахивает он руками,

Но силы кончатся его вот-вот.