ПоэZия русского лета

Играют немцы с киевским «Динамо».
А те, отбив от собственных ворот,
не сдавшись, снова лупят в сетку прямо,
как будто перед ними – вражий дзот.
Давай, хавбек, шустрей ногами двигай,
защитники, не прозевайте мяч!
Ваш Киев разгромила Бундеслига,
чтоб отыграть товарищеский матч.

Финал известен: футболистов сразу

со стадиона – в лагерь и в расход.
А фильм об этом запретят к показу,
когда придёт четырнадцатый год,
когда в Донбасс, на лица маски сдвинув,
как в раздевалку к игрокам – эсэс,
футбольные фанаты Украины
пойдут громить.
И «Град» падёт с небес.

Когда и мирный, и военнопленный

во рву – как будто снова Бабий Яр,
и весь Донбасс становится ареной,
а в секторах – прилёты и пожар,
когда его зелёные газоны
уже политы кровью в три ручья,
а линия разграниченья – зона,
где с боем вырывается ничья.

О мир, ты очумел на фоне спорта.

Отгородился баннером – и рад,
и вся игра идёт в одни ворота,
и убивают в дни олимпиад.
Пока нас развлекают мундиалем,
свистит снаряд вувузелой – не зря ж
фашисты, что когда-то проиграли,
на Украине празднуют реванш.

Музон фан-зон под пиво и сосиски…

Нам запрещает – здесь, в своей стране —
FIFA услышать голос вокалистки
с формулировкой: пела на войне,
где минами – по стадионам детским,
где смерть вопит из каждых новостей,
где отражал аэропорт Донецкий
атаки обезумевших гостей,
где, проклиная минское «динамо»,
расстрелянных хоронят пятый год.

На поле – бой. И вновь на нём упрямо

защитникам Чичерина поёт.

Лаки

Греческой деревни Лаки
нет на карте Крыма.

Мёртвых некому оплакать:

столб огня и дыма
подымался надо всеми
запертыми в храме.
Как бы ни летело время,
жжётся это пламя.

На земле седой и древней

только сердце стынет
над сгоревшими в деревне —
за год до Хатыни.
Это пламя станет злее.
И в его завесу
черноты добавит, тлея,
пепел из Одессы.
Жизнь за жизнью отнимая,
превращая в уголь,
запалят в цветущем мае
мирный Мариуполь.
Факел кто поднял и тычет
устрашенья ради?
Нет и не было различий:
сжёг людей – каратель.

Чернороты.

Черносерды.
Пляшка с керосином.
Те же фото.
Те же беды.
Тот же нрав крысиный.
Та же тьма, и всё чернее
ненависть и злоба,
потому что не имеют
ничего иного.
Знак дадут – они натянут
маски без лица.
И
генетическая память
как у полицая.
И от рук, и от одежды
так же тянет гарью,
и огонь, и ужас прежний.
Лишь война – другая.

Суворов