ПоэZия русского лета

Ну что же ты застыл, курган Матвеев,
на рубеже, где летом и зимой
в клубах тумана, вихрях суховея
Саур-Могилу видно по прямой?

Там голосит, как раненая, птица

среди руин и взорванных мостов.
А под тобой – нелепая граница,
автобус и дорога на Ростов.

Лицом на запад – взвод. Стоят где пали,

древко из стали сжав стальной рукой,
и в ярости молчат. Молчат в печали.
Война… а год какой? А век какой?

Вы в землю, не деля любовь сыновью,

легли на той и этой высоте.
А там опять бои. И слово «…кровью»
ржавеет на расстрелянной плите.

Как будто вашей крови было мало,

летели, разбудив от вечных снов,
осколки смертоносного металла
в окопы ваших внуков и сынов.

И взвод стальной в одном порыве весь бы

туда рванулся, им помочь готов.
Но только тот, кто жив, кто не железный,
уходит за кордоны блокпостов.

Песиголовцы

Этот страх с малых лет знаю.
Книжка та
на мове

– от мамы:вон выходят ночами
з гаю
люди с волчьими головами.
Как по воду пойдёшь к речке,
слева-справа шуршит сорго.
Вроде дом твой и недалече,
ну а если почуешь волка?

Мама слышит своих старших,

тёмный шёпот их о Волыни:
тихо, тихо кажи! Нащо?
Зачекай, не лякай дитину…

У моей бы спросить свекрови —

это после войны было —
как жених захлебнулся кровью
и нашёл в тех лесах могилу.

А они чёрта с два сгинут.

А они обойдут капканы —
и воткнут топоры в спину,
если помните про Галана.
А они уползут в схроны
да и пересидят где-то.
Выйдут оборотни в погонах
или даже при партбилетах.

Матереют теперь, звереют,

воют в городе и в деревне.
Не таятся ни днём ни ночью
и рисуют крюки волчьи.
Не смотри, что они сами
называют себя псами.
Брешут, точно, да что толку?
Видишь: волки – и есть волки.

Кто щадил их и кто плодил их,

столько лет охраняя норы?
Кто им дал осквернять могилы?
Кто им пули даёт и порох,
смолоскипу
и керосина?
Хто бажав створити як краще?
Тихо, тихо кажи! Нащо?
Де загине твоя дитина?

Мытарства