Поэзия (Учебник)

Белла Ахмадулина, 1937-2010

 ГРУЗИНСКИХ ЖЕНЩИН ИМЕНА

Там в море паруса плутали,

и, непричастные жаре,
медлительно цвели платаны
и осыпались в ноябре.

Мешались гомоны базара,

и обнажала высота
переплетения базальта
и снега яркие цвета.

И лавочка в старинном парке

бела вставала и нема,
и смутно виноградом пахли
грузинских женщин имена.

Они переходили в лепет,

который к морю выбегал
и выплывал, как черный лебедь,
и странно шею выгибал.

Смеялась женщина Ламара,

бежала по камням к воде,
и каблучки по ним ломала,
и губы красила в вине.

И мокли волосы Медеи,

вплетаясь утром в водопад,
и капли сохли, и мелели,
и загорались невпопад.

И, заглушая олеандры,

собравши все в одном цветке,
витало имя Ариадны
и растворялось вдалеке.

Едва опершийся на сваи,

там приникал к воде причал.
«Цисана!» — из окошка звали.
«Натэла!» — голос отвечал… [26]

Андрей Тавров, 1948

Из цикла «ПРОЕКТ ДАНТЕ

»

Как апельсиновый разрез она летела —

то колесом в лучах, то дольками дельфинов
то солнцем и монетой, то редела
и в завиток закручивалась львиный,
дрожащий, словно прорези альта.

Сюда дошедших приманила высота

звезды, чье имя Хэсед, состраданье.
Здесь Беме вновь постиг свои сиянья
и стал сияньем сам. Тереза, Сан-Хуан
и Юлия из Нордвича, Клайв Льюис

и мать Мария — я их узнавал.

Но шел, словно медведь через туман,
мой взгляд — клубился он и буксовал,
как выпадающий из тела пульс
иль винт моторки, вздернутый волной.

Я со святыней рядом — был чужой.

Свой мрак с собой приносишь, как рюкзак,
и мимо арки золотой
идешь по Лондону в туманах и тузах
в глазах плывущих черных черепах.

Я бегу золотым пляжем, Ахилл, догоняющий черепаху,

в которой, словно в кордовой модели, играющей на тросе,
все, что любил, гудит, творится и блестит со страху —
то сам ты, вынесенный из себя отросток,
Несс в эту розу закатал свою рубаху.

Кальмар вытягивает щупальце с зеркальцем —

с черепахой, в которой бьется твое пересаженное сердце.
Я иду на охоту с карабином на буйвола и антилопу,
я бегу с вытянутой рукой за шаровым облачком перца,
я всасываюсь сквозняком в убегающую Каллиопу.

Ахилл, догоняющий бабочку, бежит по пляжу.

Меня изменяет бег, а ей глаза удлиняет.
Я, словно солнечный конь, зажимаю сердечную нишу.
Она, как пятак, в золотой разрез залетает,
и я разбиваю черепаху-копилку с солнцем внутри и вижу.

[309]

Евгений Кропивницкий, 1893 — 1979