Поэзия зла

– Никто не может от этого зарекаться, при нашей работе.

– То есть, если мы спим, едим и радуем друг друга вместе, но делаем вид, что мы не пара, это каким-то образом сделает нас невосприимчивыми к боли, если что-нибудь случится?

– Для меня это дело стало личным, Уэйд. Я вообще не должна была позволять тебе здесь оставаться. Что, если он придет за тобой?

– Тогда я его убью, и дело с концом.

Во мне вспыхивает гнев:

– А если он тебя убьет?

– Однако дилемма… – Он мрачно усмехается. – Притворство, что это не так, не облегчает смерти одного из нас. Но усложняет жизнь.

Раздается стук в дверь.

– Ты кого-то ждешь? – Уэйд морщит лоб.

– Нет, никого. Уэйд, послушай…

– Оставим это. – Он делает последний торопливый глоток кофе. – Мне пора.

И направляется к двери.

Я хватаю его за руку.

– Уэйд, ну погоди же! Давай пока разберемся с этим делом. Тогда всё и взвесим. Ну пожалуйста… Просто потерпи еще немного.

Он наклоняется и целует меня, но ничего не говорит. Я не знаю, что и думать, а когда Уэйд из кухонной зоны переходит в гостиную, мной овладевает рабская виноватая тоска. Я не хочу его терять, в этом все дело. Опасность того, что он будет со мною рядом, сейчас реальна, как никогда. Горя желанием повторить эту мысль, я в быстром порыве огибаю угол кухни, но Уэйда уже не перехватить. Я совсем забыла о стуке и о посетителе, а Уэйд в этот момент уже открывает дверь. Он чуть отступает, давая войти Лэнгу в его дневной униформе детектива – темных джинсах с голубым поло. В целом зачетно.

– С ночного поста? – Он лыбится на Уэйда.

Ну что за насмешки! Хотя Уэйд не из тех, кто ведется на такие подначки. Он взирает на Лэнга с легкой снисходительностью.

А вот я, в отличие от него, не толерантна.

– Лэнг, тебя еще здесь не хватало! – уперев руки в бока, хмуро встречаю я гостя.

– Представь себе, да. Именно меня. Поскольку я с вестями.

Уэйд поднимает ладонь в моем направлении:

– Ладно, созвонимся погодя.

– Погоди. Тебе тоже не помешает это услышать, – говорит Лэнг, закрывая дверь прежде, чем Уэйд успевает ускользнуть, и уже затем бросая свою бомбу: – Ночью нашли Ричарда Уильямса. Он труп.

Уильямс – тот самый зэк, что застрелил моего отца. Я с трудом сглатываю, вспоминая отцово лицо в момент того рокового выстрела.

– Где? – выдавливаю я из себя.

– Трейлерный парк возле Риверсайда, – отвечает Лэнг. – К руке Уильямса был приклеен пистолет, а на столе лежали кучкой деньги и «колеса». По словам тех, кто его видел, пистолет он приклеил к руке специально, чтобы не подвела. Но, видимо, струсил и вместо этого принял таблетки. А затем опять перебздел и позвонил в службу спасения, однако было уже поздно. Другие подробности мы уже вряд ли когда узнаем.

Я с трудом делаю вдох и вымученно, медленно выдыхаю. Где оно, чувство каких-то тектонических перемен в жизни? Ощущение того, что земля, черт возьми, уходит из-под ног? Ничего этого не происходит. Это опять один из моментов, когда задаешься вопросом: не становлюсь ли я чересчур холодна, отстраненна и расчетлива, похожа на убийц, за которыми сама же охочусь?

– Хорошая новость. Молодец, что зашел.

Передо мной встает Уэйд:

– Ты в порядке?

– В полном, – отзываюсь я. – И мотивирована на действия.

Он изучает меня одну долгую, напряженную секунду, которая еще раз доказывает прочность наших с ним отношений.

– Созвонимся, – кивает он наконец и поворачивается, чтобы уйти.

Я ловлю его за рукав:

– Уэйд. Ты знаешь…

– Много чего, – заверяет он, и в его голосе слышны нежность и понимание, каких еще недавно, на кухне, в нем не было.

И это придает мне решимости большей, чем когда-либо. Я должна поймать Поэта прежде, чем может погибнуть кто-нибудь из тех, кто мне близок и дорог.

Глава 95

Уэйд уходит. Лэнг – нет. И по его лицу я вижу, что он собирается затеять серьезный разговор. Вот почему на первом же слове – «Джаззи» – я его обрываю:

– Лэнг. Мне просто нужно его поймать. Вот на чем я хочу сосредоточиться. Это твое расследование. Команда в полицейском управлении Остина – тоже. Я же просто помогаю вам в ваших усилиях.

– Ты востребовала юрисдикцию.

– Потому что мы не собираемся быть пленниками мэра и его подручных. – Мысленно я делаю пометку поговорить с Уэйдом насчет погружения в неблаговидные дела градоначальника. – И чтобы ты тоже в этот плен не попал, – добавляю я. – Скажи мне, что тебе нужно. Я посодействую в обеспечении.

– Мы можем просто найти минуту и поговорить?

– В день известия об убийце моего отца нам лучше не разговаривать.

Лэнг отводит взгляд, а затем кивает.

– Хорошо. Справедливо. Вскрытие в три пополудни.

– Понятно. Встречаемся на месте.

– Хорошо, агент Джаз, – сухо бросает он. – Для протокола скажу: мы – хорошая команда. Мы хотим поймать этого типа. Называй меня обманщиком, лжецом или кем там еще, мне все равно. Меня волнует только то, что между нами просочилось это дерьмо. Быть моим другом тебе не обязательно, но начинали мы вместе. Давай вместе с этим и покончим, даже если это будет конец нашей спайке. Речь идет о поимке Поэта, а не о нас.

Он прав. Его предательство было личным, но никак не профессиональным.