Поэзия зла

У меня звонит сотовый. Учитывая поздний час, я недовольно поджимаю губы, но достаю трубку из кармана. Наверное, жена. Да, точно.

– Привет, милая, – торопливо говорю я.

– Как там предложение? Продвигается?

Это предложение – значимый проект, который я для своей компании уже закрыл, но она этого не знает, полагая, что я в эти минуты тружусь над презентацией в «ПауэрПойнт».

Ричард начинает содрогаться в конвульсиях. Красота. Он умирает.

– Уже почти закончил, – говорю я, – думаю выдвигаться. У тебя как, найдется утром время прочитать?

К моей досаде, Ричард начинает дергаться, издавая какой-то гортанный клекот. Я выхожу из зоны рикошета. Не хватало еще, чтобы какой-то кретин застрелил меня в последние мгновения своей жизни.

– Само собой, – говорит жена, – так и сделаю. Я знаю, насколько важен для тебя этот контракт.

Она неуверенно смолкает, затем снова подает голос:

– Что там за шум?

– Да уборщик, – приглушенной скороговоркой отвечаю я. – Поет, дурачина. Тоже мне, Стиви Уандер… – Я заговорщически понижаю голос: – Наверное, думает, что он хорош. Но я так не считаю.

Она смеется.

– Само собой. Торопись в свое гнездышко.

– Сейчас, еще с полчасика. Что-нибудь взять по дороге?

– Уже полночь, милый. Просто езжай домой.

– Да ты что? Я и не знал, что уже так поздно… Все, люблю. И скоро выезжаю.

Я убираю трубку обратно в карман. Ричард замирает. Я проверяю его пульс. Его нет, но изо рта клочьями свисает мерзкая пена. Такой неряшливости я не предугадывал, однако эти издержки необходимы для заметания следов и расчистки пути для последующего, истинного суда и кары.

Здесь в целом все кончено. Я хватаю телефон Ричарда и набираю 911.

– «Девять один один», что случилось? – слышится в трубке голос диспетчера.

Держа телефон на отлете, я задавленно сиплю:

– Помоги-и-те… Риверсайд, трейлерный парк…

Адрес я им не даю – просто роняю трубку на пол и ухожу.

Возвращаюсь к машине и отъезжаю, но паркуюсь на одной из боковых улиц, откуда видна стоянка трейлеров, и жду машину «скорой помощи». На прибытие у них уходит десять минут. Мои дела здесь завершены. Остается только подыскать укромное место, где можно обстоятельно упаковать мои реквизиты судии и избавиться от случайного мусора.

Ричард Уильямс мертв. Издох негодяй, убивший отца агента Джаз. Теперь она может отрешиться от этого и сосредоточиться на своем будущем. Мои подношения агенту Джаз неисчислимы.

Глава 94

Уэйд остается на ночь у меня, в основном по причине измотанности, его и моей. Холодную пиццу из кулинарии мы в три часа ночи поглощаем буквально из пакетов, вслед за чем падаем в постель. Последнее, о чем я думаю, прежде чем нырнуть в омут сна, – это стих, оставленный во рту у Авы Ллойд. Такое впечатление, будто она разговаривала со мной:

Нагой, он лежит в притемненной комнате,

Беспрерывно куря, одурманенный джазом,

Не сравнимым ни с чем —

Даже с медом любовной утехи.

Через считаные часы я просыпаюсь по будильнику, но эти слова по-прежнему крутятся в моей голове, и не без оснований. Он назвал меня по имени. Эван прав. Он обращался ко мне. Джазовые ассоциации звучат в голове назойливым эхом, и я задаюсь вопросом, не является ли причиной одержимости Поэта мое имя.

Уэйд направляется в душ, а я накидываю халат и машинально иду следом, но вместо того чтобы чистить зубы, стою, опершись на фаянсовую тумбу перед зеркалом, и впустую гоняю по кругу мысли – так долго, что Уэйд за это время успевает принять душ. Оторопело моргнув, я вижу, как он уже стоит, опоясанный полотенцем.

– Почему он мною одержим?

– Я думал об этом под душем. Может, из-за твоего имени?

– Хм, – оживляюсь я. – У меня тоже была такая мысль. Но это выглядит слишком уж просто.

– Простым для кого? Для тебя и Поэта? Лично я даже не знал о взаимосвязи между джазом и поэзией, пока не встретил тебя, а ты не заговорила о своем дедушке.

Мой ум все еще нарезает суматошные круги.

– Джаз… Джаз… – бормочу я, и глаза у меня невольно расширяются. – Магазины винила, старые джазовые пластинки. Что, если он любит джаз и поэзию, как мой дед? Может, это то, что он мне внушает? Боже, даже думать не хочу, что он знает меня настолько хорошо, чтобы быть в курсе насчет этого… Уж лучше бы просто увязывал мое имя с поэзией.

– Такое вообще возможно?

– Возможно. Джазовая поэзия – это поджанр, так что да, такое возможно. Нужно, чтобы команда прошерстила музыкальные магазины.

Оттолкнувшись от тумбы, я исчезаю в спальне, где хватаю телефон и набираю Чака. Тот отвечает на первом же гудке.

– Ты правда вернулась?

– Да, – отвечаю я и незамедлительно задаю ему целевой ориентир, а также сулю в скором времени вагон шоколада.

По окончании разговора я тоже направляюсь в душ. Позже, уже в своем обычном облачении, пью на кухне кофе в компании Уэйда.

– Нам нужно поговорить, – произносит тот посреди затяжной паузы. – О нас.

– Чего тут говорить. Ты мой босс.

Уэйд кривится в невеселой ухмылке.

– Значит, ночевать у тебя я могу, а о себе мы даже говорить не можем? Я не собираюсь умирать на тебе, Сэм. Одного примера достаточно.

Он лупит враз по десятку нервов, натянутых струной.