Поэзия зла

Конечно, не все агенты ФБР такие, как Уэйд; бывает, попадаются и эдакие индюки, что корчат из себя полубогов (вероятно, одна из причин, почему я подчас берусь за такие дела неохотно). Сейчас, видя Уэйда в работе, я вспоминаю, что от нас самих зависит, как нам говорить и держаться, и даже как жевать жвачку. Как консультант, я всегда могу взять и уйти.

Мы пересекаем двор и поднимаемся по лестнице на симпатичное крылечко, где на страже стоит офицер Джексон. При полной укомплектовке полицейских сил и значительном количестве офицеров его присутствие смотрится как-то не к месту.

– Я вижу, обязанности охранника даются вам лучше при моем отсутствии, – подначиваю я.

– Детектив Джаз, – лыбится он, – вас нам очень не хватало.

– Агент Джаз, – поправляет Уэйд. – Теперь она у нас в качестве агента, курирующего место преступления.

Вообще-то я не более чем консультант и предпочла бы таковой оставаться, но отступать бессмысленно.

– Как так получается, что вы все время оказываетесь на местах преступлений Поэта? – интересуюсь я.

Вопрос хоть и с подколкой, но Джексон не подает виду.

– Мне позвонил детектив Лэнгфорд. Он снова собирает нашу команду.

Хороший ответ. Зачетный. Во всяком случае, пока.

– Криминалисты уже на месте, – докладывает Джексон. – Медэксперт тоже.

– Хэйзел?

– Да, – он кивает. – Детектив Лэнгфорд ее тоже позвал.

Джексон кого-то подзывает, и нам с Уэйдом выдают куртки.

– Вам они понадобятся.

Потому что дом скорее всего превращен в ледник. Сложно представить, зачем Поэт подмораживает своих жертв, кроме как из желания поистязать. Он хочет их страдания, и, видимо, в его представлении это единственный способ пытки, дающий бескровный результат.

– Дайте-ка угадаю, – говорю я, надевая куртку одновременно с Уэйдом. – Анонимный звонок о преступлении?

– Совершенно верно, – подтверждает Джексон.

– Что известно о жертве? – спрашивает Уэйд.

– Ава Ллойд. Двадцать три года. И что интересно, с учетом нашего знания о Поэте, изучала английский язык и литературу.

И, видимо, тоже чем-то оскорбила поэзию.

Я киваю, и мы с Уэйдом оба натягиваем перчатки. За дверями нас встречает жестокий холод комнаты. В центре гостиной стоит Лэнг, рядом с ним – Хэйзел, оба в форменных куртках, и оба осматривают привязанную к стулу обнаженную женщину.

Лэнг, по своему обыкновению, травит какую-то байку и, похоже, не замечает нашего присутствия за самозабвенным рассказом:

– Летит как-то один мужик до Нью-Йорка. Заняться нечем. Ну, он и решает завязать разговор с соседом по сиденью: «У меня, мол, есть отличный анекдот про фэбээровцев. Хотите, расскажу?» Сосед говорит: «Между прочим, я сам агент ФБР». Мужик ему: «Хорошо, в таком случае буду рассказывать ме-е-е-дленно».

Скорее всего, он знает, что мы здесь. Я исподтишка бросаю взгляд на Уэйда, который ехидно ухмыляется:

– Вот же задница. Годы его не меняют. – Он прочищает горло. – Детектив Лэнгфорд!

Лэнг поворачивается и теперь ухмыляется нам.

– О, агент Уэйд Миллер. – Его взгляд перекочевывает на меня. – И агент Джаз… Извините, не знал, что вы здесь.

Хэйзел отворачивается от тела, чтобы поздороваться.

– Рада вас видеть, детектив… в смысле, агент Джаз. Поздравляю.

– Спасибо, Хэйзел. Было бы с чем… Что-нибудь есть?

– Есть ноль без палочки, – она вздыхает. – Этот человек не оставляет за собой ни-че-го.

– Такой же результат и у криминалистов, – вторит ей Лэнг. – Но в этом убийстве есть одно интересное отличие.

Косым кивком он подзывает нас подойти, и мы вместе останавливаемся перед телом некогда красивой брюнетки. Отравив свою жертву, Поэт затем использовал что-то, похожее на помаду – скорее всего, ее помаду, – для того чтобы намалевать на лице женщины большущую букву «U».

– Похоже, он хотел, чтобы мы увязали его с убийствами в Хьюстоне и Браунсвилле, – поясняет Лэнг. – И, опять же, он нашел способ избежать неряшливости, которая, как ты говоришь, ему не по нраву.

– «U» значит «недостойная».

– Вопрос в том, – говорит Лэнг, оглядывая меня, – кто именно здесь «недостойный». Ты как думаешь, Джаззи: не адресовался ли этот стишок тебе, а не ей?

Глава 93

Я стою у кафе невдалеке от дома, где тело Авы Ллойд дожидается визита детектива Джаз. Поправка: агента ФБР Саманты Джаз. Агент. Мне нравится звучание этого нового титула. Он ей идет. Придает больше властности, больше свободы. Ее и агента Уэйда Миллера я сопроводил в район, где в доме по-прежнему находится замерзшее тело Авы Ллойд. С расстояния я наблюдал, как она спешит к толпе и скрывается за желтой лентой. И вот теперь я стою здесь, прямо перед кофейней, потягивая эспрессо и наслаждаясь хаосом, который, я знаю, только она расценит как идеальный порядок.

Интересно, догадалась ли она, что холод – это часть кары грешника? Поняла ли, что они у меня сидят голые и замерзающие, в то время как я заставляю их делать выбор между жизнью и смертью? То есть между таблеткой или выстрелом в голову…

Конечно же, все выбирают таблетку. Они верят, что это дает им шанс выжить.

Но это не так.