Поэзия зла

Я диктую ее домашний адрес по эсэмэске Чака. Лэнг тормозит у драйв-ина, где подают гамбургеры, и к тому времени, как наш заказ готов, кондиционер напускает в салон холодный воздух. От Чака поступает полное досье на Ньюмана, и со всеми этими благами мы выезжаем на хайвэй.

В промежутках между набиванием рта горячей картошкой фри (имею право, один раз на дню) я просматриваю материал и делюсь с Лэнгом основными фрагментами.

– Смотри-ка… Его отец был профессором в Браунсвилле, и знаешь что? Преподавал литературу.

– Был? – уточняет Лэнг, пока мы простаиваем в пробке. – Он что, того?

– Ага. – Я прихлебываю колу и от горьковатого привкуса морщу лицо. – Брр… Ненавижу диетическую. Все в этом городе как будто сели на диету, причем только по коле. Может девушка взять просто диетический «Спрайт», ну?

– От этой проблемы вас избавит только кола натуральная! – поднимая свою бутылочку, рекламным голосом вещает Лэнг.

– Ее я тоже ненавижу.

– Да ты с ума сошла.

– А ты нет? Мы – детективы убойного отдела. Нам это служба вменяет.

– Ты говоришь, как моя эта… С кем я по зову плоти.

– Вот так тебе и надо, – говорю я и возвращаюсь к нашей текущей теме: – Отец Ньюмана. Умер от сердечного приступа, когда тот еще ходил в школу. Мать тоже умерла. Упала и ударилась головой в своем собственном доме, когда Ньюману было двенадцать.

– Вот бы знать, это Ньюман или его папаша разбил ей башку?

– Однако вопрос, – подхватываю я его тон. – Ставлю на отца, который взрастил своего сынка-убийцу. По итогам, Ньюман оказался в приемной семье.

Эсэмэсками я шлю Чаку несколько вопросов, одновременно доглатывая оставшийся кусочек бургера с цыпленком гриль. Следом – глоток отвратительной диетической колы, и я читаю дальше, пока не тычу пальцем в экран, оборачиваясь к Лэнгу.

– Слышишь? В той приемной семье одна из детей – девочка – жаловалась, что Ньюман издевается над ее собакой, а затем стал приставать к ней. Она сбежала, и больше ее никто не видел.

– Кто, девочка? – впадает в задумчивость Лэнг. – Убежала или умерла?

– Хороший вопрос, – одобряю я и шлю очередной запрос Чаку.

– Как он, интересно, попал в университет, да еще и вырос до профессора? – гадает Лэнг, переваривая новую для него дозу информации (а чего бы не переваривать – машина еле движется).

– Льгота при поступлении, чему наверняка поспособствовала история с ранней смертью его отца. Не то чтобы он в этой помощи нуждался. У парня в башке не мозги, а ракетное топливо. Тест на ай-кью и вступительные баллы просто блеск.

– В самом деле? Даже затмевают твои?

Я поднимаю бровь.

– Это ты к чему?

– Мозги против мозгов, – объявляет напарник. – Поединок гладиаторов в едином весе. Делайте ставки, зрелище обещает быть незабываемым.

Замечание о «едином весе», признаться, задевает меня за живое, и Лэнгу это должно быть понятно. Делается круг к этой нашей перепалке насчет «сумасшедших». Спустя годы, в какой-то период своей службы, поневоле начинаешь задаваться вопросом, как и почему ты способен видеть то, что видишь, и при этом все еще сохранять рассудок.

Лэнг подмигивает:

– Да успокойся. У тебя есть преимущество. В лице меня. – Он фасонисто напрягает бицепс. – При этой вот штуке парню, со всем его апломбом, придется реально утереться.

Его бахвальство я игнорирую и смотрю на оценки Ньюмана, которые фактически совпадают с моими. Что в принципе мало о чем говорит. Я видела людей с мозгами, которым от гениальности впору взорваться, но эффект оказывался нулевым просто из-за того, что те люди не умели воплощать свои знания в жизнь. Мозг, безусловно, имеет значение, но гораздо важнее то, как тот или иной человек получает к своим знаниям доступ и применяет их на практике.

Поэт уже проявил свой настоящий, полный комплект: мозги и их применение. Он противник более чем достойный, потому и готов скрываться у всех на виду. Такого одолеть нелегко, и он это знает.

Глава 29

«Мустанг» Лэнга подъезжает к въездной дорожке внушительного особняка Ньюмана, расположенного в элитном районе Уэстлейк. Мы оба подаемся вперед, чтобы получше разглядеть этот двухэтажный голубовато-серый шик. Лэнг присвистывает.

– Это ж добрых два ляма. Чувак, должно быть, в своем университете баксы гребет лопатой…

– Однозначно, – соглашаюсь я. – Хотя чего тут удивляться: по досье, от своего отца он унаследовал трастовый фонд в пять миллионов.

– Ты гляди. Богатства хоть жопой ешь, а ему все мало, – с горьким гневом цедит Лэнг. – Будь у меня пять миллионов, я бы ухлестывал за бабами, завел себе яхту, с пивка перешел бы на шампань. Однако чего бы я точно делать не стал, так это уходить на пенсию из-за таких говноедов, как он. Вот ей-богу. У этого чувака есть все, а он до сих пор не уймется и истязает людей.

– Причем не думает с этим заканчивать, – подбавляю я.

Он резко поворачивается в мою сторону.

– Ты ведь знаешь, деньги и власть подобны стейку с кровью. Окружная прокуратура со своей беззубостью так просто и не прожует. Черта с два дадут нам его арестовать без охрененного вороха доказательств.

– А вот я сегодня свяжусь с прокуратурой и выясню, что им нужно предъявить для задержания.