Поэзия зла

– Ага. Ты это сделаешь, а они возьмут и завибрируют, когда он подошлет чертяку-адвоката, готового спалить здание суда, лишь бы отмазать его от тюрьмы.

– Тогда, думаю, нам лучше закрыть это дело, – говорю я, открывая дверцу.

Лэнг что-то бессвязно бормочет, делая то же самое со своей стороны.

Мы выходим из «Мустанга» и идем по обходной дорожке в обрамлении декоративных камней и желтых цветов. В центре двора предусмотрен даже симпатичный деревянный стул. Снаружи все здесь кричит о домашнем уюте и гармонии, но, как известно, идеальных семей не бывает. Особенно при серийном убийце, использующем домашних в качестве прикрытия.

Мы входим на крытое крыльцо, где нас окружают керамические горшки с еще бóльшим количеством желтых цветов, и Лэнг нажимает на кнопку звонка. Долго ждать не приходится. Дверь открывается, и навстречу нам выходит женщина в джинсах, майке и таких же белых кроссовках «Чак Тейлор», в которых я люблю щеголять по выходным.

– Чем могу? – несколько растерянно спрашивает она. Зеленоглазка, каштановые волосы, бледная кожа. Килограммов пятьдесят пять, не больше.

Чем-то похожа на меня.

Не могу точно сказать, почему такое приходит в голову. То есть технически, по цвету кожи и росту, это можно сказать о многих. Но многие ли замужем за человеком, которого лично я полагаю серийным убийцей и который пас меня сегодня на утренней пробежке?

Лэнг показывает свой значок.

– Детектив Лэнгфорд, мэм. – Указывает на меня. – А это детектив Джаз. Мы можем задать вам несколько вопросов?

– О боже… – Ее глаза расширяются, в их глубине трепетный испуг. Хозяйка выходит на крыльцо и плотно прикрывает за собой дверь.

– Там внутри мои дети, – произносит она тихим, учащенным, настойчивым шепотом. – Что-нибудь случилось? Что-то с моим мужем?

От меня не укрывается ее интонация. Слово «муж» несколько акцентировано.

– А как вы полагаете, миссис Смит, что могло случиться с вашим мужем?

– С ним все в порядке? – Ее губы приоткрыты, дыхание прерывисто. – Он… в порядке?

– В порядке, – отвечаю я, удивленная тем, что Ньюман не предупредил ее о нашем возможном визите. И удивленная не просто, а, я бы сказала, изрядно. – Час назад мы видели его в кампусе.

Она поочередно нас оглядывает.

– А… что случилось?

– Мы расследуем убийство, – сообщает Лэнг. – И сейчас находимся в процессе устранения подозреваемых. Одного за другим, одного за другим…

– Да я… – Ее голос осекается из-за отсутствия слов, но она делает новую попытку: – Мой муж что, подозревается?

Ей известно.

Это то, что говорит мне данный вопрос.

На каком-то уровне она догадывается, что ее муж убийца. Очевидно, Лэнг тоже это улавливает, потому что начинает играть на этом:

– Отчего вы думаете, что ваш муж может быть к нему причастен?

– Я вам что, подозреваемая? – по-птичьи взлетает голос Бекки. – С какой такой стати? – Ее рука на груди сжимается в кулачок. – Боже мой, да кто вообще умер? Назовите!

– Майкл Саммер, например, – отвечаю я. – Он вам знаком?

Она часто моргает.

– Нет. – Ее брови напряженно сдвигаются. – Имя мне совершенно не знакомо. И что, меня все равно надо подозревать? Где же справедливость?

– Справедливость мы с вами обсудим позже, – отвечает Лэнг, не подтверждая и не опровергая ее статус подозреваемой. – Например, вы можете сказать, где были четырнадцатого числа?

– Это день рождения нашего сына, – без запинки отвечает женщина. – Мы его отмечали всей семьей. Были все вместе.

– И чем вместе занимались? – спрашиваю я.

– Ну как чем… Просто были здесь. – Бекки жестом обводит дом позади себя. – Небольшая семейная вечеринка, только мы и дети.

– С какого по какое время? – бдительно уточняет Лэнг.

– Да мы не считали, – она пожимает плечами. – И день, и вечер. Днем готовили барбекю у бассейна, а вечером заказали пиццу, которую ели под просмотр «Джуманджи»^[5].

– Во сколько вы отправились спать? – спрашиваю я.

– Была суббота, так что детишки допоздна играли в «Монополию». Они ее любят. А мы с Ньюманом сели проверять работы: он – своих студентов, я – своих учеников.

– Дело нужное, – Лэнг кивает. – Во сколько же вы улеглись?

– Я – где-то в начале одиннадцатого. Ньюман, кажется, задержался подольше. Ну так у него и задания куда более сложные, чем мои.

– Если бы он ушел, вы бы об этом знали? – спрашивает Лэнг.

Женщина ощетинивается:

– Странный вопрос. Конечно. Но он не уходил.

Хотя именно это частенько происходит в ситуациях, связанных с семейными отношениями. Семейство спит, а убийца тихонько ускользает…

– У вас есть камеры наблюдения, способные подтвердить, что после десяти вечера из дома никто не выходил? – спрашивает Лэнг.

Губы Бекки сурово сжимаются.

– Таких камер у нас нет.

Лэнг вздергивает бровь:

– Ну и дом у вас… А как же безопасность для вас и ваших детей? Впрочем, мы проверим у соседей. У них камеры наверняка найдутся.

Бекки скрещивает на груди руки.

– Может, мы себе их тоже установим.

– Да, и напоследок, – якобы спохватываюсь я. – Хотелось бы взглянуть на коллекцию поэзии вашего мужа.