Погасить Черное Пламя

Марфор бросил обгрызенную кость в тарелку, вымыл руки и вытер их висевшим на стене полотенцем. Лайтонд ждал его у выхода из столовой. Длинными больничными коридорами они шли в молчании. Марфор был сбит с толку, даже разочарован. Лайтонд толкнул тяжелую створку. Марфор сразу увидел партизан. Рингрин, Кулумит и Ваниэль стояли в дальнем углу зала, почти у выхода. Рядом с ними стоял взъерошенный, сердитый Кайт. В своих темных полушубках и валенках Ежи казались смешными и напоминали нахохленных воробушков. Ваниэль в ее кокетливой дубленке смотрелась ярким снегирем, случайно затесавшимся в компанию. Заметив Марфора, эльфка улыбнулась. Он покосился на Лайтонда. На лице Верховного мага Фейре гасла улыбка – улыбка того, кто понял, что радовались не ему.

– Мандречены милосерднее, чем кажутся, – произнес Верховный маг Фейре негромко. – Уж я-то знаю. Ты выиграешь спор.

«Посмотрим, Шенвэль», ответил Марфор.

Верховный маг глянул на него в упор – коротко, гневно и страшно. И тут же пригасил свой взгляд. Все было ясно. «А ведь можно было догадаться», подумал Марфор. – «Балеорн же отстроил Бьонгард после бунта Разрушителей, и королевский дворец в первую очередь». Эльфы довольно часто давали своим детям не по одному имени, одно из которых знали все, а второе было интимным прозвищем, которым могли пользоваться только друзья.

Или любовники.

Два эльфа, тэлери и эльдар, двинулись навстречу тем, кто когда-то их предал, а теперь являлся единственной надеждой в предстоящей схватке.

Он так и не стал есть мясо, которое служитель утром заменил на свежее. По его белому халату Зигфрид догадался, что находится не в тюрьме, а в госпитале. Оборотень распознал наконец и запах, который так тревожил. Пахло лекарствами, не одним каким-то средством, а многими препаратами сразу, долго пролежавшими вместе. Время шло. Солнце поднялось до своего зенита и заглянуло за витиеватую решетку в окне. Пол погреба усеяли причудливые желтые пятна и придали ему сходство со шкурой снежного барса. Татцель грелся на солнышке и размеренно урчал, когда услышал легкий шорох. Зелено-желтые глаза приоткрылись.

Крыса, выбежав из угла, остановилась на середине погреба. Зверек бесстрашно рассматривал кучу черно-желтого меха, лежащую на привычном пути к дыре в противоположной стене.

Зигфрид прыгнул – не думая, бесшумно, внезапно. Крыса не успела даже пискнуть.

А когда он расправился с ней, дверь погреба снова открылась. На этот раз его посетителями оказались два эльфа. Один – невысокий, темноволосый, с таким же, как у Зигфрида, вертикальными зрачками. Оборотень уже знал, что так выглядят темные эльфы, хозяева Железного Леса. Второй был похож на того, кто чуть не прикончил Зигфрида – такой же высокий и светловолосый. Татцель зарычал, встопырив усы на окровавленной морде. Темноволосый эльф усмехнулся.

– Видишь, Лайтонд, какой он, – сказал партизан. – Мы его сюда везли в ремнях, перетянули всего, как колбасу. Так он три успел изгрызть, пока добрались. Чуть не удрал, зверюга.

Услышав имя высокого эльфа, Зигфрид замер. А тот смотрел на оборотня. Спокойно, холодно, но, пожалуй, с интересом. Глаза у него были очень усталые. «Старые», как вдруг понял Зигфрид. Хотя выглядел эльф молодо.

– Пойдем с нами, зверь, – сказал Лайтонд.

«Куда?», осведомился оборотень мрачно. – «И меня зовут Зигфрид, а не зверь. Зигфрид фон Татцельберг».

Лайтонд прикрыл глаза веками. Татцелю показалось – чтобы скрыть улыбку. Он и сам понял, насколько неуместно здесь было это его представление в духе светского салона. Шерсть на его хребте встала дыбом, он нервно хлестнул себя хвостом по бокам. Темный эльф побледнел, но с места не двинулся.

– Ты больше не пленник, Зигфрид фон Татцельберг, – ответил Лайтонд. – Но оставаться в городе, по крайней мере в таком виде, тебе нельзя. Мы с Рингрином выведем тебя из госпиталя и проводим до леса, чтобы кто-нибудь не убил тебя от испуга. Хоть Келенбороност и стоит в лесном краю, ни медведи, ни рыси здесь обычно по улицам не разгуливают. Это все сказки, которыми пугают путников.

Оборотень в задумчивости пошевелил ушами. Потом подошел к эльфам и встал между ними. Темный эльф, которого Лайтонд назвал Рингрином, восхищенно присвистнул.

– Ну, пойдем, – сказал Верховный маг Фейре.