Погасить Черное Пламя

И они пошли. Вверх, по лестнице, через длинные больничные коридоры, где люди и эльфы в пижамах и белых халатах расступались, пропуская их. Когда они выбрались во двор, Зигфрид сощурился от солнца. Это явно был не парадный вход в госпиталь. Снег на дворе был нетронут и сиял ослепительной белизной. Лес начинался сразу за забором, так, по крайней мере, показалось Зигфриду. Но потом он почуял запах печных труб и заметил открытую калитку в дальнем конце двора, а так же улочку, на которую выводила калитка. Вдоль улицы выстроились аккуратные избушки с кокетливыми резными наличниками. Деревянное кружево было раскрашено в яркие цвета – красный, желтый, зеленый – которые резко контрастировали с черными стенами домов. В целом, смотрелось неплохо, и даже почему-то казалось знакомым и вызывало ностальгию. Зигфрид понял, что это ему напоминает. Старый Двор Татцельбергов в Хассфурте, столице Боремии, где младший брат графа родился и вырос. Зигфрид покинул родной дом в юности и больше туда не возвращался. Он удивился – те эльфы, с которыми он был знаком, предпочитали нежные оттенки и мягкие сочетания. «А ведь здесь тоже полгода зима», вдруг понял оборотень. – «Черно и пусто… Они раскрашивают дома так ярко, чтобы не сойти с ума. Как мы».

«Ты – тот самый Лайтонд, что как-то повел Танцоров Смерти на Черное Пламя?», телепатически обратился он к эльфу. – «Тот, с кем Эдмунд, Первый Химмельриттер, при Пориссе бился в кровь, и тебе пришлось идти на Мандру через дальний перевал?»

Тот кивнул: «Да, это я».

Татцель переступил на месте, фыркнул.

«Говорили, что ты погиб… Что ты будешь делать сейчас?»

– Я убью дракона, – ответил Лайтонд негромко.

Зигфрид хлестнул себя хвостом по бокам.

«Я пойду с тобой», сообщил он.

– Это большая честь для меня, иметь в моем отряде воина из самих Татцельбергов, – тихо, но очень серьезно ответил Верховный маг Фейре.

III

Горгулья устроилась на санках поудобнее, прижала крылья и сильно толкнулась хвостом. Ребятишки восторженно завопили, когда санки покатились вниз по склону. Чешуя горгульи – ее звали Газдрубалой – сверкала на солнце. Сейчас в горгулье не было ничего от птицы. Она казалась змеей, юным дракончиком, предающимся вполне детским забавам. За санками летел вихрь снежной крошки. Высоко задранный хвост, усеянный ядовитыми шипами, со свистом рассекал воздух. Конец длинного красного шарфа, повязанного Газдрубале заботливой матерью, бился на ветру подобно боевому стягу. Матерью Газдрубалы была Морана, богиня Смерти и Зимы у темных эльфов. По совместительству – хозяйка таверны на развилке дорог, где от Старого Тракта отходил путь на Бьонгард. Санки подлетели на изгибе горки. Горгулья победно закурлыкала и вернула их в колею чуть позже, чем они должны были бы.

Аласситрон покосился на пацана, укутанного так, что он казался квадратным. Маленький эльф оказался перед ним в очереди на спуск. Горка была такой крутой, что и смотреть вниз было страшно. Склон уходил из-под ног почти вертикально. Но Аласситрон давно понял – в детстве видишь мир под другим углом. Там, где он сейчас видел крутой обрыв, ребятишки видели лишь неисчерпаемый источник веселья. Дети набежали покататься с окрестных деревень, спрятавшихся в лесу. И количество маленьких эльфов опровергало заявления имперской пропаганды о том, что Железный Лес обескровлен, что большинство деревень темных эльфов заброшены и вымерли. Да Аласситрон и раньше знал, что ничто так не способствует демографическому взрыву, как война, каким бы парадоксальным не казалось подобное утверждение на первый взгляд. Он сам был тому живым доказательством. Аласситрон и пятеро его братьев родились после бунта Разрушителей, во время которого погибло больше половины всех эльдар и тэлери. Уже в старости отец признался – если бы они с матерью не были так напуганы войной, после второго ребенка они бы скорее всего остановились бы. Так что Аласситрон был обязан жизнью безумным и жестоким Разрушителям – он родился шестым.

Маленькие эльфы, что суетились вокруг, были все как на подбор темноглазые, в волчьих, лисьих и песцовых полушубках, в валенках, подбитых кожей. На поясе у многих висели кинжалы, у ребят постарше – самострелы. Но сейчас они не были воинами и охотниками, плотью от плоти многих поколений воинов и охотников. Сейчас перед Аласситроном были просто веселящиеся дети. У себя дома они могли найти все – добрую охоту, сказку, вкусный суп. Но чудесная горка, крутая, как нрав богини, которой она принадлежала, была в окрестностях Бьонгарда одна.