«Погибаем, но не сдаемся!» Морские драмы Великой Отечественной

Рассуждаем дальше. Если Негода, получив радиограмму на отход с оставлением поврежденных кораблей, не исполнил приказ, то почему он тогда не был отдан под суд как преступник! Только ли потому, что за него вступился Сталин? И зачем Сталину спасать какого-то капитана 2-го ранга, демонстративно нарушавшего приказ вышестоящего командования и погубившего этим три боевых корабля и сотни людей? Чем-чем, а излишней сентиментальностью Верховный главнокомандующий, как известно, не страдал. А может, все происходило совершенно иначе — Негода никакого приказа не нарушал, так как никакого приказа на уничтожение поврежденных кораблей не получал или получил только тогда, когда события приняли уже необратимый характер, а позднее просто взял чужую вину на себя. Ни в одном из документов, ни в одном из воспоминаний не приводится точного времени отправки Негоде радиограммы об оставлении поврежденного лидера. Обходит этот важнейший момент в своих воспоминаниях и Н.Г. Кузнецов. А ведь это все сразу бы поставило на свои места. Знание точного времени отправления радиограммы сразу бы прояснило степень виновности командира дивизиона и находившихся в тот момент на ФКП флота начальников! Почему никто не удосужился указать точное время передачи радиограммы, ведь это одно из важнейших слагающих во всей истории трагедии 6 октября? Не потому ли, что это сразу же снимало всю ответственность за происшедшее с капитана 2-го ранга Негоды? Не предположить ли, исходя из этого, что радиограмма была дана (если вообще была дана!) значительно позднее, чем принято думать, а может, и вообще дана задним числом! Возможно, что в состоявшемся позднее разговоре со Сталиным Негода во всем честно признался, терять-то ему было уже нечего! Верховному главнокомандующему сразу стало ясно, что флотские начальники пытаются спасти себя, отдав на заклание уже никому не нужного капитана 2-го ранга. Отсюда и милостивое решение Сталина о прощении Негоды и его справедливый гнев в отношении Кузнецова и Владимирского. По крайней мере такое объяснение событий, на мой взгляд, выглядит вполне логично. Впрочем, у каждого на этот счет может быть свое мнение.

Помимо всего прочего вся набеговая операция строилась с учетом предварительных разведданных… об отсутствии немецкой ударной авиации в Крыму. Это была не просто ошибка — это была ошибка преступная! На самом деле немецкая авиация в Крыму не только была, но и в определенном смысле уже засиделась без дела, так как бои на Тамани уже закончились, а в Крыму еще не начались. Ну а куда, спрашивается, смотрела разведка Черноморского флота? А никуда! Во главе разведки всю войну находился полковник Д.Б. Намгаладзе. До 1938 году Намгаладзе никакого отношения к разведке не имел вообще, вначале служил пулеметчиком в пехоте, а потом командовал авиаэскадрильей. По отзывам сослуживцев, особых познаний в разведделе до 1943 года Д.Б. Намгаладзе так и не приобрел. Об этом откровенно написал в своей книге воспоминаний «На трудных дорогах войны» весьма авторитетный и знающий контр-адмирал К.И. Деревянко. Зато у Намгаладзе был иной дар — дар восточного чинопочитания и угодничества. При этом начальник разведки флота был «без лести» предан своему покровителю вице-адмиралу Октябрьскому. И тот его не давал никому в обиду. Любопытно, что во время тяжелейших боев лета-осени 1943 года Д.Б. Намгаладзе, вместо того, чтобы выяснять наличие немецкой авиации в Крыму, отправляется проведать своего покровителя ни куда-нибудь, а в весьма неблизкий Хабаровск! Об этом написала в своих воспоминаниях об отце дочь адмирала Октябрьского. О каком качестве работы черноморской разведки можно говорить в данном случае! Помчался же на Амурскую флотилию Намгаладзе не просто так, а просить защиты от вице-адмирала Владимирского, который вознамерился снять с должности никчемного грузина за профнепригодность. Но не успел, сняли самого. Что касается Намгаладзе, то он не только усидел в кресле, но вскоре стал и генерал-майором.

Из книги С.А. Зонина «Верность океану»: