«Погибаем, но не сдаемся!» Морские драмы Великой Отечественной

То, что штаб эскадры был отстранен от разработки планов операции, вполне объяснимо. Удачное возвращение кораблей из набеговой операции 30 сентября, данные разведки о больших потерях немецкой авиации на Кубани создавали уверенность в том, что и на этот раз сильного авиационного противодействия нашим кораблям не будет. Время проведения операции было приурочено к прибытию на флот наркома ВМФ. А потому при успешном исходе набега можно было ожидать обилия наград. Делиться орденами штаб флота со штабом эскадры, разумеется, не желал. При этом планирование операции было вопиюще бездарным. Не внося никаких корректив, штаб флота решил полностью повторить операцию 30 сентября. Не возникло мысли внести хоть что-то новое и у командующего флотом.

Надо ли говорить, что немцы, удостоверившись, что российские адмиралы и на этот раз действуют по старому шаблону, были готовы к ответным действиям, что с блеском и продемонстрировали.

Что касается капитана 1-го ранга Романова, то он был определен «руководителем операции», возможно, уже задним числом, чтобы вывести из-под удара более важную персону. Однако разгром оказался настолько жестоким, а резонанс от него настолько сильным, что фигура начальника штаба эскадры Романова уже не могла удовлетворить никого. Именно поэтому виновника происшедшего определил лично Сталин. Детально разобравшись во всех обстоятельствах трагедии, Сталин спросил именно с того, кто фактически и должен был нести всю ответственность за свои бездарные действия, — с вице-адмирала Владимирского. Не помогло даже заступничество наркома Кузнецова.

Что касается Романова, то он, кстати, вообще не понес никакого наказания. Не был наказан и командующий эскадрой Черноморского флота вице-адмирал Басистый. Это лишний раз доказывает, что в политдонесении организация руководства операцией описана весьма достоверно.

Первым за трагедию 6 октября поплатился начальник штаба флота контр-адмирал Иван Дмитриевич Елисеев. В документах это сформулировано так:

«За допущенные нарушения воинской дисциплины и проявленную беспечность при разработке плана набеговой операции и ее проведении в октябре 1943, в ходе которой под ударами авиации противника были потоплены три ЭМ, Постановлением ГКО от 2.3.1944 снижен в воинском звании до капитана 1-го ранга и назначен в Распоряжение Упр. Кадров»…

Наказание, в общем-то, справедливое, так как именно штаб ЧФ и спланировал все случившееся. Однако любопытно, что кроется за фразой «За допущенные нарушения воинской дисциплины»? Кто и когда приказывал Елисееву такое, чего он не выполнил? Не передал указание командующего бросать поврежденные корабли? Но тот такого, как мы уже знаем, не давал до вмешательства наркома. Отказался высылать самолеты на прикрытие? Но такого просто не могло быть в принципе. Для меня данная фраза является неразрешимой загадкой, ответа на которую, думаю, нам уже не найти.

Все сходится на том, что фактическими виновниками происшедшей трагедии были командующий флотом адмирал Владимирский и его штаб. Однако эту очевидную истину признают далеко не все.

Из воспоминаний наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова:

«На войне потери неизбежны. Но случай с тремя эсминцами ничем нельзя оправдать. Вернувшись в Москву, я со всей откровенностью, признавая и свою вину (!), доложил обо всем И.В. Сталину. В ответ услышал горький упрек. Он был справедлив. Обстрел кораблями побережья Крыма осуществлялся с согласия (?!) генерала И.Е. Петрова. Ему тоже досталось от Верховного. А больше всего, конечно, — командующему флотом Л.А. Владимирскому. Урок был тяжелый — на всю жизнь».

Здесь необходимо оговориться, что Кузнецова и Владимирского связывала большая личная дружба еще со времени совместной службы в 30-х годах на Черноморском флоте. Общеизвестно, что Николай Герасимович Кузнецов всегда отличался порядочностью в личных отношениях. К слову, свое дружеское отношение к Владимирскому он сохранит до конца своих дней. Увы, как говорят у нас на флоте: нет такой должности — «хороший парень»…

Возможно, что друг Кузнецова адмирал Владимирский на самом деле получил хороший урок, но не слишком ли расточительно учить каждого адмирала, губя при этом по восемь сотен моряков?