Погибают всегда лучшие

– Это не так. Мы плачем, только без слез.

– А надо со слезами. Только тогда становится легче. А когда без слез, тяжелей.

– Я не хочу, чтобы мне стало легче. Это несправедливо по отношению к нему.

Ксения вдруг пересела на соседний от меня стул и взяла меня за руку.

– Но что мне сделать, чтобы вам стало бы легче?

Я посмотрел на нее.

– Вернуть его к жизни.

– Я тоже очень любила его, он был не только очень смелый, но и очень благородный человек. А это сочетание встречается крайне редко.

– Поэтому-то он и погиб. Погибают всегда лучшие.

– Но мы же с вами живы.

– Разве? Вы, наверное, я – уже нет.

– Я понимаю, как вам больно, но ведь нельзя же так. Вы – мэр, на ваших плечах целый город.

– Я не хочу быть больше мэром. Я устал провожать людей на аллею жертв террора. Вы были сегодня там, вы видели – там становится все больше и больше могил. Скоро уже некуда будет хоронить людей.

– Поэтому вы и должны вернуться к жизни, чтобы этого больше не было.

– У каждого человека есть свой предел сил и возможностей. Я свой предел исчерпал.

– Это не так, это просто тяжелая минута в вашей жизни. Вы не можете не закончить того, чего начали. Олег бы вам этого не простил. Он верил в вас. И я… – Она вдруг замолчала. – На вас надеются, в вас верят тысячи людей. И столько уже сделано, даже бессменного Клочкова освободили от должности.

– Вам уже известно?

– Об этом говорит весь город.

– Придет другой, такой же подлец.

– Если вы будете тут сидеть и ничего не делать, то такое может вполне случиться. – Ксения неожиданно снова взяла меня за руку. – Я вас не осуждаю, я хочу вам помочь пережить эти страшные часы. Вы же знаете, что любая рана в конце концов зарубцовывается. Если вы начнете активно работать, это случится скорей. По моему это лучше, чем сидеть одному в компании с бутылкой водки. Вы обещаете мне, что завтра утром отправитесь в свой кабинет в мэрии и приступите к делам?

– Хорошо.

– Я надеюсь на вас. А сейчас, извините, мне необходимо уйти, я обещала Андрею, что приду к нему. Он тоже потрясен смертью Олега.

Ксения быстро прикоснулась губами к моей щеки и вышла. Я посмотрел ей вслед, но ничего не шевельнулось в моей душе. В отличии от моего тела она была убита выстрелом Монаха в Олега.

Глава двадцать седьмая

Вечером, когда я укладывался спать, то у меня не было намерения утром ехать в мэрию, я вообще ничего не собирался делать. Я просто хотел провести день так, чтобы меня никто не трогал. Например, лежа на кровати и смотря в потолок. Почему-то мне казалось, что именно такая позиция лучше всего помогает мне справиться с той нестерпимой болью, что раздирала всего меня. Но, едва проснувшись, я сразу же начал собираться на работу. Что побудило меня на это, я не представлял; может быть, уговоры Ксении, может быть, какая-то другая причина. Я не знал да и не хотел знать. Просто я умылся, оделся и пошел вниз к поджидающей меня машине.

Мэрия меня встретила мертвой тишиной. В первое мгновение, как и во время своего первого моего посещения, мне показалось, что во всем здание нет ни одного человека. Но, как и тогда это было обманчивое впечатление, секрет тишины, как я очень скоро понял, был совсем в другом – при встрече со мной все мгновенно замолкали.

Я прошел в свой кабинет, плюхнулся в кресло. Вошла секретарша; ее взгляд был просто наполнен океаном сочувствия к моим страданиям.

– Владислав Сергеевич, вам что-нибудь принести? – спросила она.

Я отрицательно покачал головой; мне в самом деле ничего не хотелось.

– С вами немедленно хочет встретиться Климов.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Кто такой Климов?

– Как вы не знаете, – изумилась она.

– Скажите мне, кто такой Климов? – вдруг рявкнул я на нее.

У секретарши испуганно вздрогнули плечи.

– Это же новый начальник УВД, он принимает дела у Клочкова.

– Начальник УВД, я не знал, что у нас уже есть новый начальник УВД.

Секретарша сочувственно и в тоже время с некоторым опасением смотрела на меня; у нее явно возникли опасения по поводу здравости моего рассудка.

Чтобы не пошли об этом слухи дальше моего кабинета, я решил развеять ее подозрения.

– В последние дни я занимался совсем другими делами и ничего не знал об этих переменах. Свяжитесь с ним и передайте, что я приму его в любой момент.

– Он в приемной.

– Тогда приглашайте.

Через минуту ко мне в кабинет вошел человек – полная противоположность бывшему руководителю УВД. Он был высокий, поджарый, с красивым волевым лицом. У него была энергичная стремительная походка; он так разогнался, что едва успел затормозить у моего стола. Я встал ему навстречу, невольно испытывая смущение от того, что плохо причесан и плохо побрит.

– Очень рад с вами познакомиться, Владислав Сергеевич. Меня зовут Констинтин Иванович Климов.

– Я тоже рад нашему знакомству.

Мы протянули друг другу руки и обменялись крепким рукопожатием. И я вдруг подсознательно почувствовал, что этот человек, кажется мне может понравится.

– Я знаю, что произошло и какую потерю вы понесли, – с явным сочувствием произнес Климов.