Погибель Империи. Наша история. 1941–1964. На пике

Убитых штрафников в форме не хоронят. Ее снимают и отправляют в тыловые военные склады для ремонта и повторной выдачи. На этом обмундировании ставят штамп «Б/У 2». Выдают тем, кто мобилизован в штрафные роты из числа отбывающих срок в ГУЛАГе. В лагерях разрешена мобилизация всех категорий заключенных, кроме осужденных по 58-й, политической, статье.

На руководство штрафбатами направляются наиболее волевые и отличившиеся в боях командиры и политработники. Положено направлять по собственному желанию, хотя это далеко не всегда соблюдается. Многие набраны из числа воевавших в Сталинграде. Александр Пыльцын, командированный в штрафбат, – лейтенант, ему 20 лет. Вверенный ему 8-й отдельный штрафной батальон формируется в составе Центрального фронта в 43-м перед Курской битвой. Центральным фронтом тогда руководит Рокоссовский. В 1944-м Рокоссовский возглавляет 1-й Белорусский фронт. 8-й штрафбат переходит вслед за Рокоссовским на 1-й Белорусский. Хотя состав его сильно изменился за прошедшее время. В штрафбатах гибнут в шесть раз чаще, чем в обычных частях. И командиры-не-штрафники гибнут чаще. Зато быстрее идет продвижение по служебной лестнице, звания присваиваются быстрее. Из 18 офицеров, прибывших вместе с Пыльцыным на командирские должности в штрафбат, до конца войны довоевали только трое. Александр Пыльцын вспоминает: «Когда я пришел, батальон был около тысячи человек, примерно втрое больше обычного. А под конец войны, когда пополнение было уже недостаточным, мы воевали поротно: роту сформировали – и в бой. Пока одна воюет, следующая формируется».

Проблема пополнения, и не только штрафбатов, в 1944 году стоит крайне остро. Готовится мобилизация 1927 года, то есть семнадцатилетних мальчишек. Кроме того, начинается особый набор среди жителей, бывших на временно оккупированных, то есть на отданных Красной армией, территориях. После освобождения эти люди поголовно попадают под подозрение только потому, что не по своей воле оказались на захваченных врагом землях. Из их числа формируются батальоны для увеличения массы атакующих. В основном это крестьяне. Много пожилых. Они необучены. Оружие должны добыть у павших. Пользоваться оружием не умеют. Форму им не дают. Идут в своем. Обычно в темном, черном. Получили название «черной пехоты».

Вспоминает командир артиллерийского взвода связи лейтенант Валентин Дятлов: «Атака. Поднимается черная цепь безоружных людей. За ней вторая. Черное на снегу – прекрасная мишень. Немец поливает эти цепи плотным свинцом. Они залегают. Командир батальона орет: „Вперед! Вперед! Застрелю!” Но попробуй оторвать себя, безоружного, от земли под артиллерийским, пулеметным и автоматным огнем».

Они все-таки поднимались, эти пережившие отчаяние оккупации, немолодые мужики. Из них выжили единицы. Положение этих крестьян хуже, чем у штрафников. Из «черной» деревенской пехоты – особой разновидности штрафбата – выбраться нельзя никогда. Из штрафников можно вырваться. По ранению, в связи со снятием судимости, за отличие в бою или по истечении срока пребывания в штрафбате. Срок этот до трех месяцев. Если не убьют, конечно.

Так вот, в феврале 1944 года генерал армии Рокоссовский лично посещает окопы 8-го отдельного штрафного батальона, в командном составе которого Александр Пыльцын. Рокоссовский приходит после тяжелейших боев под Жлобином, в Белоруссии. Потери в штрафбате огромные. Генерал был спокоен, со всеми доброжелателен – и с командирами, и со штрафниками. Сам приход командующего фронтом в штрафбат – событие, не имеющее равных. Генералы по-разному относятся к штрафникам. Генерал Горбатов, командующий 3-й армией в подчинении Рокоссовского, освобождает и награждает штрафников вне зависимости от ранения, а просто за отвагу и смелость в бою.

Генерал Батов, командующий 65-й армией фронта Рокоссовского, оправдывает только тех штрафников, кто убит или ранен.

Штрафники объясняют столь разное отношение просто: Горбатов и Рокоссовский, в отличие от Батова, имеют собственный опыт пребывания в заключении.

Рокоссовский о трех годах во внутренней тюрьме Ленинградского управления НКВД не вспоминает.

Воспоминания Рокоссовского начинаются словами:

«Весной 1940 года я вместе с семьей побывал в Сочи. После этого был приглашен к народному комиссару обороны С. К. Тимошенко. Он тепло и сердечно принял меня. Семен Константинович предложил мне снова вступить в командование 5-м кавалерийским корпусом. В этой должности я служил еще в 36–37-м годах».