Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье

А в том смысле, что под непосредственным руководством единственной несменяемой партии находилась экономика. Долгие десятилетия население считало это правильным, нормальным, потом привычным, со всеми вытекающими экономическими последствиями. С началом перестройки и наступлением гласности люди захотели немедленных и безболезненных перемен к лучшему. Во-первых, этого не могло быть, во-вторых, власть не предпринимала решительных экономических мер. 29 января 1990 года на Политбюро сказано: «Положение мало назвать сложным. Люди не верят в перспективу. Правительство не может сбалансировать расходы и доходы. Опять отложена реформа цен».

Реформа цен – вопрос неизбежный, давно обсуждается, но это вопрос политический. В начале перестройки, пока КПСС еще сохраняла силу и даже получила свежий импульс и поддержку, на реформу цен решились. К 1990 году впервые за всю советскую историю развал экономики стал реальной угрозой существующей власти. Горбачев говорит: «Обещанного на 1989 год поворота в экономике не обеспечили. Люди теряют веру».

От членов ПБ следуют привычные предложения: укрепить дисциплину, снять с постов. Самая сильная критика идет в адрес средств массовой информации. Особенно телевидения. Всем не дает покоя знаменитый перестроечный журналист Александр Тихомиров, говорят: «Тихомиров совсем распоясался». В связи с этим живо откликается глава КГБ Крючков, говорит: «Может, даже от чего-то в перестройке стоит и отступить?»

Горбачев повторяет: «Люди теряют веру». Но тут же высказывает сомнение: «Выдержит ли страна решительные действия в экономике?»

Сам же себя одергивает:

«Если будем работать как прежде – мы обречены. Народ нас уберет. Главный вопрос – время. Его у нас нет. Оно измеряется месяцами».

Горбачев завершает:

«Встает вопрос о кризисе доверия к власти. Это начало…»

Он не договаривает: это начало конца. Вслух не произносит.

На том же заседании Политбюро стоит еще один вопрос – о введении поста президента. Идея принадлежит Яковлеву. В начале января 90-го года он обсуждает ее с Горбачевым. Идея мотивированная. С одной стороны, знаковый вывод лидера перестройки из партийного руководства, высвобождение его из ассоциаций с партийной номенклатурой. С другой стороны – это шанс Горбачева сосредоточить в своих руках рычаги для проведения немедленных реформ, взять на себя всю ответственность за чрезвычайные меры: от отмены монополии КПСС, введения многопартийности до независимости республик и создания союза самостоятельных государств. Помощник Горбачева Черняев поддержит эту идею президентства: речь идет о спасении перестройки, да и вообще государства. Горбачев согласится с идеей президентства для себя, правда, с одним существенным «но»: он хочет стать президентом, но остаться Генеральным секретарем ЦК КПСС. А это уже совершенно другая идея, и она, по сути, совершенно провальна, потому что не соответствует ситуации в стране.

4 февраля 1990 года в Москве проходит 300-тысячная демонстрация. Главный лозунг – требование отменить 6-ю статью Конституции СССР о руководящей роли КПСС. По социологическим опросам, к 1990 году более 50 % населения страны поддерживает это требование. В Москве и Ленинграде – более 70 %. 4 февраля люди шли по Садовому кольцу, потом по улице Горького с бело-сине-красными флагами, которые были тогда абсолютной новостью. Много маленьких плакатов с подчеркнутой цифрой «6» – долой 6-ю статью Конституции. Много больших плакатов со словами: «С кем вы, Михаил Сергеевич?» На Манежной площади состоится грандиозный митинг. Через три дня после этой демонстрации на Пленуме ЦК принято решение отказаться от руководящей роли КПСС.

25 февраля, в годовщину Февральской революции 1917 года, намечена новая демонстрация. Горбачев накануне этой демонстрации на Политбюро говорит:

«Нет, нам надо держаться за партию. И введение президентства – это для усиления позиций партии».

Его поддерживает Рыжков:

«Нельзя не считаться с партией».

И Лигачев одобряет Горбачева:

«Решать без партии ничего нельзя».

Вопреки этому убеждению, 25 февраля 90-го года в Москве – гигантская демонстрация. Глава КГБ Крючков на Политбюро 2 марта будет уверять, что было не более 70-100 тысяч. Крючкову резко возразит глава МВД Бакатин: «Не 70-100 тысяч, как утверждает Крючков, а 250–300 тысяч. А через месяц выйдет и миллион. Сейчас мы просто запугали людей. Со страху многие не пошли на улицу. Поэтому не собрали миллион».

Говоря «мы запугали людей», Бакатин имеет в виду, что в преддверии демонстрации на совещании в ЦК решили блокировать центр Москвы, подкрепить милицию отрядами военных. А кроме того, для отвлечения публики от митингов придумали устроить народные гуляния.