Погибшее открытие

— Я не могу сейчас показать вам правой и левой стороны, — сказал он с досадой, — так как, переселившись в ваш мир двух измерений, тело моё конечно, подчинилось его законам. Но зато я вам расскажу о мире трёх измерений и докажу вам, что он существует! — горячо воскликнул он.

— Просим! Просим! — раздались частью заинтересованные, частью насмешливые голоса.

Плоскотелов снова подтолкнул Двойкина, но видя, что ничего не помогает, с досадой буркнул:

— Вот, свяжись только с гимназистами! Со студентами ничего подобного никогда бы не случилось…

— Мир трёх измерений — не плоскость, как у вас, а пространство, — начал Двойкин.

— Что такое «пространство»? — перебили его, нельзя ли говорить общеупотребительными словами?

— Пространство… как бы вам это объяснить, — замялся Двойкин, — это… это… Впрочем, я вам это иначе объясню. Представьте себе, что ваша плоскость составляет основание нашего мира и возведите к ней перпендикуляр…

— Перпендикуляр можно возвести в плоскости, но не к плоскости, — сухо поправил Николая лектор.

— Ах, как с вами трудно разговаривать, — горячился Николай. — Неужели вы не понимаете, что и к плоскости тоже можно возвести перпендикуляр? Ну, представьте себе, что ваша плоскость есть низ, и возведите к ней перпендикуляр вверх.

— Нельзя представить себе вздора, молодой человек, — отвечал плоскотелый учитель математики. — Низ существует в самой плоскости, так принято называть в просторечии линию земли, на которой мы находимся, но сказать, что вся плоскость есть низ — это бессмысленно, так как плоскость бесконечна. Не правда ли, господа?

— Конечно, конечно! — подтвердили голоса.

— Ах, господа, — грустно воскликнул Николай. — Я вижу, что объяснить вам это невозможно! Вы для этого просто слишком плоски. Но зато я опишу вам мир трёх измерений со всей его свободой, о которой вы и понятия не имеете. Это мир, где можно повернуться направо и налево и даже кругом себя не становясь на голову. Вы осуждены вечно смотреть только в одну сторону, одни вперёд, другие назад. У нас же люди могут смотреть на мир, по желанию, в ту или другую сторону. Даже и вас, если бы вы жили в нашем мире, можно бы было перевернуть на другую сторону.

— Это уже не так глупо, — отвечал лектор. — Кое-что вы, видимо, читали из литературы о третьем измерении, молодой человек… Но ведь вы взялись нам доказать не это, а то, что мир трёх измерений существует реально. Докажите же!

Но Николай уже не слушал его.

— Встречаясь друг с другом в нашем мире, люди расходятся направо и налево, как благовоспитанные джентльмены. Вообще мир наш лучше вашего: у нас каждый человек имеет по два глаза и может выдвинуть вперёд ту или иную ногу по желанию.

Кто-то из публики громко захохотал.

— Где же эти глаза и ноги помещаются? — с ужасом прошептала одна молодая и весьма кокетливо одетая дама.

Насмешки окончательно взбесили Николая.

— Наконец, наш мир могущественнее вашего! — закричал он со злостью. — Если бы человек трёх измерений случайно пересёк вашу плоскость, он мог бы попасть сбоку…

— Опять новое слово! — воскликнул математик.

— Ну да, сбоку, ослы! Как же иначе я скажу, если сбоку он мог бы попасть в эту аудиторию, хотя бы все ваши линейные двери были заперты вами на три замка! Он мог бы, не коснувшись линейной поверхности вашего тела, засунуть палец в ваше сердце сбоку. Да он просто переломал бы ваши тоненькие тела на кусочки, как английское печенье!

Трудно себе представить бурю негодования, которую вызвали эти слова дерзкого гимназиста. Публика повскакала с мест и, прыгая друг через друга, кинулась с поднятыми кулаками на Двойкина. Началась общая свалка. Плоскотелов тянул его в одну сторону, плоскостные люди — в другую. Откуда-то выскочивший плоскостной гимназист дал Двойкину «в зубы» и подставил ножку. Тогда Плоскотелов, видя, что дело становится плохо, напряг всю свою силу, рванул Двойкина за кушак и вдруг этим яростным усилием… вывел его в третье измерение.

Двойкин сразу же почувствовал, как тело его наливается, округляется, становится действительно телом, а не плоской фигурой. Глаз его раздвоился, стал двумя глазами. Он с удовольствием протёр их и увидел, что находится в классе. Прежде, однако, чем разглядывать что-либо из окружающего, он, движимый чувством благодарности и товарищества, поспешил на помощь Плоскотелову, который ведь всё ещё оставался в мире двух измерений перед разъяренной толпой плоскостных людей. Он быстро протянул руку приблизительно в том направлении, где должен был помещаться приват-доцент, и схватил, вместо Плоскотелова… Павла Павлыча Точкина.

— Да что вы, очумели что ли! — грозно воскликнул тот. — Какая наглость разваливаться на скамейке в классе, точно в будуаре на кушетке, и ещё хватать учителя за пуговицу вицмундира!