Поглощенное время (СИ)

- Заткнись, раб! - взвизгнул епископ, - Я же клялся!

- В чем конкретно Вы клялись? - остыл Эомер, - Что Вы вообще делали во время сражения, Ваше преосвященство?

- Наблюдал, к сожалению.

- Сынок, не возвращайся, умоляю - тебе их в таком состоянии не защитить.

- Ты не понимаешь, - вздохнул Панкратий, - я теперь связан словом.

- Почему не понимаю? - слегка удивился раб, - Очень понимаю. Я тоже был знатным рыцарем. Но ты-то сейчас не рыцарь. Зря ты сжег Львиноголовую. Я же говорил - заклинатели были против, и это не помогло!

- Теперь хоть в жертву их приноси - не поможет! - проворчал Панкратий; Шванк зачарованно уставился на него - а вдруг и в самом деле решит что-нибудь такое? Филиппа, может быть и не тронет, но вот его и Пикси - может, ох, как может!

- Поздно, - согласился и Эомер.

- Ладно, - епископ Панкратий устало отмахнулся от советчика, - Мастер Шванк, подойдите, пожалуйста, к нам.

Шванк давно уже застыл от смущения и спрятал глаза, так что приглашение епископа его даже обрадовало. Он подошел, и его попросили сесть.

- Вы оттуда, - начал епископ, - и были шутом Гавейна.

- Верно.

- Скажите, что Вам известно о принце Уриенсе?

- Что ж, - поразмыслил отставной шут, - шутить над ним было опасно. Завистлив, ревнив - но не безумен, если Вы об этом.

- А мог он сойти с ума?

- Не знаю. Смотрите, к нему тяготеет военный советник Гавейна. Его зовут Халеб, он евнух. Этот Халеб не считается с потерями - думает, дураков легко можно соблазнить или купить, а потом бабы народят новых идиотов. Он готов вести очень долгие войны - уверен, что война войну кормит, и очень эффективно разбойничает. Он заигрывает с пограничными баронами, а это все сплошь разбойники. Его поддерживает и верховный жрец...

- Вот от этого и можно ума решиться!

- Ну да. Я его видел - убран в облачение, как в саркофаг... Трудно понять, что за человек, очень уж похож на статую. У него тринадцать жен - двенадцать молодых и старуха. Старуху он сам приносит в жертву, душит - каждый год, перед Неделей Мертвых. Самая старшая из остальных встает на ее место, и с нею весь год обращаются как с рабыней, вот она и старится. А новую в ночь Зимнего Равноденствия выбирают из девственниц, которых готовят в блудницы, но еще...

- Их культ мы знаем.

- Понятия не имею, что этот статуй, этот фаллос пограничный еще с ними делает...

- Ладно, ладно...

- Ну хорошо. Уриенс не любит дисциплины и без верховного жреца не слишком богат, - добавил Эомер.

- А Лот? - поспешил спросить епископ.

- Лот... Я с ним почти не виделся, он вел какие-то дела вовне, с сыном Зеленого Короля...

- Зеленый Принц мог бы поддержать его, - размышляет вслух старый раб, - Он не унаследовал и престола отца - да и тот, простите меня, лесные девы, был-то всего-навсего принцем-консортом. И не был избран зелеными рыцарями. А дружина и челядь у него прекрасные.

-Вот что я знаю: Лот богат и тратит деньги разумно. У него есть любовница по прозвищу Моррриган - они отравили ее мужа, и теперь баба никуда от Лота не денется... Она занимается войсками как интендант - воины у нее накормленные, отмытые, с деньгами, одетые, на ночлег уложенные с блудницами, а сами заботятся разве что о выпивке, об оружии да о доспехах. Вот поэтому Морриган все еще не убита. Она сделала настоящие легионы, как в древности. Сообщения и почта у них превосходны - этим занимается сам Лот.

- Ага. С помощью Зеленого Принца...

- Ваше преосвященство! - взмолился Эомер, - Вы вернетесь - и договаривайтесь с Лотом, не с Уриенсом!

- Ох, наставник! Ты думаешь, я-то сам и весь наш Храм нужен этому императору?

- А с чего ты взял, что мы нужны Уриенсу?

- Просто с ним легче найти общий язык! - прошептал Шванк, вернувшись на свое место; кот епископа это услышал, мог услышать и Эомер.

...

Через три дня епископ Панкратий, связанный клятвою, снова уехал, а Гебхардт Шванк внимательнее присмотрелся к Эомеру. Старик сделался еще немного злее, если такое возможно, и теперь коты скриптория и младшие писцы прямо-таки шарахались от него, да и Акакий старался держаться подальше. Но было и еще что-то, куда более зловещее. Руки и голова Эомера теперь почти беспрерывно тряслись мелкой дрожью, черная глыба плоти его подпрыгивала от любого более громкого, чем обычно в скриптории, звука. Подходить к нему и разговаривать о кончине Зеленого Короля и его спутников было бы слишком опасно и глупо. Когда он уходил спать? - этого никто не видел, даже полуночник Гебхардт Шванк.

***