Поглощенное время (СИ)

А проснулся он в удобной теплой постели, в комнате вроде той, какая у него была при герцоге Гавейне. Свет и запахи тоже были какие-то знакомые. Седая королева, одетая в зеленый бархат, поила его с ложечки каким-то жгучим отваром, и он воскресал и засыпал снова - сколько раз это было, один или множество, он не знал. Когда проснулся окончательно, то вспомнил - королевою была сама Броселиана, он ее видывал и прежде. Но сейчас она ушла, трувер был один и настороженно ждал чего-то. Устал ждать и снова уснул.

Когда открыл глаза, увидел, что высокая женщина в белом сидит у постели, сложив руки на коленях, как нянюшка, отложившая свой вечный чулок. Голубые глаза смотрели на него ласково и внимательно, а третий глаз, между бровями, сейчас мирно спал и опасен не был.

- Просыпайся, трувер, просыпайся! - ласково позвала она.

Шванк торопливо ощупал бока и бедра под одеялом - оказалось, был полностью одет. Тогда он сел рывком и свесил ноги. С телом и разумом все было хорошо - верилось сейчас, что так было и будет всегда.

- А где Ее величество?

- Она дремлет. Зима.

- Где Филипп?!

- Он вернулся. Ты вернешься тоже, но позже. И передашь, что больше ни одного пилигрима я не пропущу к Сердцу Мира - пока не кончится война.

- Повинуюсь.

- Хорошо. Слушай внимательно и запоминай - сейчас я загнала Пожирательницу далеко на Север - она развлеклась твоими бубенцами, и мне удалось застать ее врасплох. Но она протянет щупальца туда, где гибнут толпы, умирают в отчаянии или хотят спрятаться от жизни. Пока война не кончится, странствий к Сердцу Мира не будет! Боги тоже боятся смерти и хотят выжить. Твой жрец - последний, к кому зеленые рыцари отнеслись благосклонно.

- Слава богам!

- И не из-за него! Они просто боялись повредить его нимфе.

- Эхо?

- Да. И передай им там - пусть останавливают свою Мельницу.

- Хорошо, госпожа.

Тот озирался - ему все казалось, что он бредит, что он и прежде бывал в этих покоях, видел и знает все это. Ирида сидела, молчала и явно рассматривала Шванка.

"Она - красавица!" - словно бы опьянев вдруг, понял он.

- Что ж, - сказала она, - у нас теперь без крайней необходимости не появляются. Говори, шут, в чем дело!

- Я трувер, госпожа, и не шут более. А зовут меня Гебхардт Шванк. Я германец из Чернолесья.

- Продолжай, Гебхардт Шванк.

- Я писал по требованию Вакха "Роман о Молитвенной Мельнице и Новом боге", но не смог закончить его. И пришел по наитию в Броселиану...

- Чтобы забыть о Пожирательнице, которая тебе мешала. Чтобы сбежать от нее, - неодобрительно поморщилась Горгона.

- Да, госпожа. Может быть, я струсил - но не я один от нее бегал! Были и доблестнее.

То ли что-то прикидывая, то ли смущаясь, Ирида Горгона думала, то подбирая, то чуть выпячивая пухловатую губку, и глаза ее были печальны.

- Вакх показал мне то, что знал. Сказал, что я могу узнать больше, и отослал сюда. Вот и все.

Глубоко вздохнув, смертоносная на что-то решилась, но медлила, медлила. А Шванк со страхом ожидал, не очнется ли ее убийственный глаз. Сейчас-то перед ним сидела прекрасная дева, а вот в Лесу...

- Не бойся, трувер. Я тоже надумала сделать тебе заказ, - Ирида Горгона, совсем как человек, сглотнула воздух, порозовела и сосредоточилась, глядя не на Шванка, а в некое дальнее пространство.

- Я слушаю.

- Не мешай!

- Простите меня, госпожа! - поклонился с кровати бывший шут.

- Так вот! До того, как стать Четвертой Горгоною, я была женой вашего верховного жреца.

- Как, Панкратия?!

- Не дури! Его предшественника, епископа Гермы. Может быть, у меня есть и ключ к твоему роману. Помолчи, ладно?

Гебхардт Шванк притих и стал совсем незаметным.

- Это было больше сорока лет назад. Я приехала в Храм по поручению матери и привезла ему живой воды. Тогда меня звали Дева-Жаба, да... И это не единственная причина, почему я уехала из дому. В Храме я горевала, ведь избранный мною рыцарь не любил меня, а потом его случайно убила моя сестра - но случайно ли?

Повинуясь чутью, Гебхардт Шванк совершенно затаил дыхание.

- А верховный жрец утешил меня. Я сидела и плакала в Скриптории...

Тут из человеческого глаза Ириды скатилась обыкновенная слезинка; очнулся и третий глаз, уронил каплю пламени, которую она рассеянно стерла пальцем.

- Не плачьте, госпожа! Вы прожжете платье! - метнулся к ней Шванк.

- Так мне сказал и он.

Сейчас Ирида плакала легко и тихо, слезами человеческой женщины. А Шванк потаенно думал: "Еще бы этот книжник не перепугался! Ее слезы, наверное, прожигают камни, а она забылась и разревелась прямо среди документов, в его любимом детище".