Поглощенные обманом (ЛП)

Мы находимся в том, что кажется лесом или окраиной одного из них. Высокие деревья — единственное, что видно, и в темноте они кажутся руками монстров. Единственный свет, освещающий путь, исходит от коттеджа, в который меня затаскивает Лука.

Он небольшой, с деревянным патио и полом. Он толкает меня внутрь, и я спотыкаюсь, ловя себя в последнюю секунду, прежде чем попасть в прихожую.

Я ожидаю, что придет кто-то еще, но никто не приходит. Я остаюсь у входа, в то время как Лука задергивает все шторы, все еще держа пистолет в руке, и выглядывает наружу через окно.

Мурашки покрывают мою кожу от холода. Я в спешке покинула дом Сергея и не взяла с собой пальто, поэтому на мне только платье.

Я перевожу взгляд с Луки на его пистолет, а затем на дверь. Если я попытаюсь сбежать, он поймает меня в мгновение ока, учитывая, что он, очевидно, знает местность лучше меня.

Или, может быть, он причинит мне боль.

Кроме того, я не могу сбежать, пока не разберусь со всем этим.

Обхватив себя за руку, я смотрю на Луку. Он одет в черную армейскую форму и бейсболку, которая отбрасывает тень на его лицо. Он снял маску, так что, по крайней мере, он больше не темная тень.

— И что теперь? — спрашиваю я.

Он продолжает смотреть в окно.

— А теперь заткнись на хрен, пока твой папочка не заплатит за тебя.

— Заплатит?

Лука поворачивается и скрещивает руки на груди так, чтобы пистолет был направлен вперед.

— Если он хочет вернуть тебя живой, ему придется отдать нам часть своих поставок наркотиков в Южную Америку.

— Я не знаю, кем ты меня считаешь, но я не настолько важна, чтобы Лазло Лучано пожертвовал чем-либо ради меня.

— Хорошая попытка. Но ты забываешь, что мы все это время прятали тебя, Герцогиня. Лазло не станет закрывать глаза на своего единственного кровного отпрыска.

— Так это правда? Ты следил за мной?

— А ты как думаешь?

— Что насчет Адриана? Почему ты заставил меня шпионить за ним, а потом замышлять его убийство?

— Потому что он тоже представляет угрозу для нас. Не так сильно, как Лазло, но он близко. Он убивал каждого из наших охранников, кто знал о твоей личности.

Он убивал? Я внутренне усмехаюсь. Конечно, он убивал. Он сам сказал, что убьет людей, если сочтет, что они представляют для меня опасность, и что я не должна расспрашивать его об этом.

Я снова сосредотачиваюсь на Луке.

— И позволь мне догадаться, ты не хотел, чтобы он раскрыл твою личность и твой план по использованию меня?

— Что-то в этом роде. — Он бросает свой вес на диван, размахивая рукой, чтобы обнять спинку. — А теперь будь хорошей маленькой Герцогиней и посиди со мной, как в старые добрые времена.

— Какие старые времена? Те, когда ты лгал мне? Почему ты не сказал мне, что ты Розетти?

— Ты бы не поняла.

— Я могла бы попытаться.

— Попытаться? Ты должна была попытаться шпионить за Адрианом или, по крайней мере, не мешать мне, когда я собирался его убить, но ты доставила больше хлопот, чем стоила.

— Ты такой мудак, ты знаешь это?

— Спасибо.

— Это не должно было быть комплиментом. И если бы ты сказал мне, какую роль я играла в твоей жизни, и был искренен в этом, я бы охотно помогла тебе с папой. Но тебе пришлось пойти и ударить меня в спину.

Он достает свой телефон и нажимает на него, говоря.

— Разве ты не драматична, Герцогиня?

— Драматична? Да, наверное, я могу быть драматичной, если узнаю, что человек, которого я считала своим другом, использовал меня только из-за семейных распрей или чего-то еще.

— Семейных распрей? — Он смотрит на меня поверх телефона. — Мои гребаные родители были убиты твоим чертовым отцом, и мои немногие оставшиеся члены семьи поместили меня в воображаемую приемную семью своих рабочих, чтобы спасти меня от судьбы моих родителей. Лазло не останавливался и никогда не остановится, пока не сотрет нас с лица земли, и, хотя я предпочел бы всадить чертову пулю в его гребаную голову, я не могу этого сделать, потому что этот монстр Николо сотрет тех немногих членов семьи, которые у меня остались.

Мое сердце болит за него, несмотря на его чудовищные поступки. Лука был злым и озлобленным с тех пор, как мы были детьми, и теперь я понимаю, почему в его взгляде всегда была эта постоянная обида.

Я придвигаюсь ближе, чтобы быть не так далеко от него.

— Так что ты собираешься делать?

— Заставить его дать нам долю.

— Он на это не согласится.

— Он сделает это, если захочет, чтобы ты была жива.

— Ты серьезно? Это его дело, и он не предпочел бы меня.

— В таком случае он получит твой труп. Может быть, тогда он поймет, что значит потерять семью. — Он делает паузу. — Мой дядя сказал, что спрятать тебя от Лазло — наше секретное оружие. Он был прав.

— Была ли… моя мама принуждена к этому?

— Поначалу, я думаю. А потом мужчина, который женился на ней, предал семью и отказался выдать тебя.

— Мой отчим был одним из вас?