Погода завтра изменится

Я узнаю в этом человеке бригадира плотников Василия Васильевича Демина. Демин — ветеран мостопоезда.

Он строил мосты на Волге и на Висле, шел следом за Первым Украинским фронтом, трижды был ранен и трижды правдами и неправдами уходил из госпиталя раньше срока... После войны Васильич вернулся на Рязанщину, в родное село. Пожил полгода и заскучал.

— Не по мне оседлая жизнь, — сказал он и поехал разыскивать свой мостопоезд. Так и ходит по земле этот беспокойный, неусидчивый человек.

— Привет, дядя Вася! — Я дотрагиваюсь ладонью до козырька кепки, потом, облокотившись на штакетник, рассматриваю цветы.

— Здоровы были, — не спеша отзывается Демин и спрашивает: — Нравятся цветы?

— Ничего... Яркие.

Демин выплескивает из лейки остаток воды и присаживается около клумбы на низкую деревянную скамейку.

Говорит с философской раздумчивостью:

— Без цветов, брат, жить неинтересно. Цветы, что музыка: тут тебе и слезы, и любовь, значит, и сама жизнь во всем своем разнообразии... Видал, какие? Пламя... Вот то-то и оно!

— Цветы — это не жизнь, — говорю я.

— А что ж они такое, по-твоему? — заинтересованно глядит на меня Василий Васильевич.

— Просто... украшение.

Демин кивает головой.

— Ишь ты! А ты ведь, брат, в самую точку угодил. Украшение жизни — это верно. Родится человек — цветами отмечают. И свадьба без цветов не свадьба. И когда человек отправляется в свою последнюю дорогу — тоже с цветами...

Легкая грусть, как тень от набежавшего облачка, скользнула по его лицу и исчезла, словно растаяла.

Веселый человек Василий Васильевич Демин. Всю жизнь он живет в стороне от больших городов. Как говорит он сам: живем в лесу, молимся колесу... И ни капли сомнения, раскаяния или сожаления. Наоборот.

— Я вот больше двадцати лет строю мосты, весь Союз объехал... И всегда, как отправляюсь на новое место, беру с собой цветочные семена...

Он еще что-то говорит о цветах и деревьях, которые сажает там, где живет... Но я уже не слушаю, мысли уносят меня отсюда за тридевять земель. Вспоминается жаркий летний день. И цветы, цветы, цветы по всему городку, на каждом перекрестка, в каждом палисаднике, скверике, на рынке. Воздух пропитан их запахом.

«Прошу тебя, организуй букет, — вежливо просит Жак. Он в новеньком сером костюме. Уголочек шелкового платка небрежно торчит из карманчика. — Сегодня встреча на высшем уровне... Попрошу тебя. Если можешь».

Воздух горячий, перенасыщенный запахом цветов. Я иду по городу и думаю о цветах.

«Самый яркий, самый жаркий, — выкрикивает маленькая, желтая, будто восковая, старушка. — Берите цветы! Самый яркий, самый жаркий!..»

Выбираю самый большой букет и, посвистывая, ухожу.

«А деньги?.. — растерянно кричит восковая старушка. — Ах ты, поганый мальчишка! Да держите же его, подержите!..»

А я и не собираюсь убегать. Подумаешь, деньги забыл отдать!.. Я возвращаюсь, спокойно и демонстративно на глазах у покупателей отдаю бабке больше, чем положено. Восковая старушка тает от удовольствия...

...Воздух горячий. Пахнет цветами.

— Ты не слушаешь меня? — говорит Демин.

Я вздрагиваю, очнувшись.

— Нет... Я вас слушаю, дядя Вася...

... — И вот, значит, зацепился мой дубок корнями за землю и окреп. А теперь я, как приезжаю на новое место, обязательно сажаю деревья. И без цветов не обхожусь.

И долго после этого не выходит из головы, в сущности, пустяковый разговор о цветах. Возможно, чего-то я не понимаю.

Может быть, без цветов жизнь действительно немыслима?

После работы я сделал крюк и снова пошел мимо домика Деминых.

Остановился возле палисадника и долго любовался цветами. Пышные георгины, словно вобрав в себя жар летнего солнца, полыхали нестерпимо горячим огнем. Казалось, дотронься до них — и обожжешь руки.

Мне захотелось взять немного этого пламени и подарить самому близкому, самому любимому человеку. Не такому, конечно, как Жак. Но кому же? У меня нет на всем свете ни одного хорошего друга.

И впервые мне до слез становится обидно, что на такой огромной земле я неустроенный и одинокий человек.

IX Еще о цветах

Подняли копер. Он взметнулся так высоко, словно хотел пронзить небо. По железным скобам я забрался на мостик и долго смотрел вокруг. Торопливо, взбудораженно, будто тесно ему в своих берегах, нес мутно-зеленые воды Турыш. Пошла коренная вода. Люди казались отсюда маленькими, неповоротливыми. И было приятно узнавать их с высоты. Шел начальник мостопоезда, решительный и властный человек. А рядом с ним мужчина, которого я видел впервые.

Этот незнакомец останавливается, заходит с одной, с другой стороны и вдруг прицеливается в меня сверкающим объективом фотоаппарата.

— Не страшно? — кричит он.

В ответ я делаю отчаянное движение. Снизу Иван Борисович грозит кулаком. Незнакомец прицеливается еще и еще.

— Зачем это вы? — любопытства ради спрашиваю незнакомца.

— В газету. Не возражаешь?

— У-ух, ты!..

Над головой плывет белое облако, можно коснуться его рукой. Никогда у меня не было такого приподнятого настроения. Может быть, «приподнятость» эта от высоты, а может, оттого, что своими руками я помогал монтировать копер и с завтрашнего дня буду работать на нем.