Погоня

БРЕННА: «Очень даже. И он не мой мч».

Она подкрепляет это картинкой с изображением среднего пальца. Чтобы поиздеваться над ней, я поворачиваюсь к Холлису и говорю:

– Бренна передает привет.

Его голубые глаза загораются:

– Взаправду? Скажи, чтобы дала тогда свой номер, устал выпрашивать его. – Умолкнув, парень смотрит на телефон в моей руке. – А еще лучше, если ты дашь мне ее номер, и мы пообщаемся напрямую.

Боже мой. Она даже не оставила ему свой драгоценный номер телефона? Бедняга. Ужасно хочется рассмеяться, но, боюсь, это ранит его чувства.

– Прости, милый, – беззаботно отвечаю я. – Не могу. Это нарушение кодекса чести подруг.

Несмотря на то, что лицо Холлиса выражает разочарование, он наклоняется и торжественно похлопывает меня по плечу:

– Я такое уважаю. Нам всем нужно жить по кодексу чести. – События на экране привлекли его внимание. – Святые подштанники, Кейт Уинслет выглядит такой сексуальной, когда размахивает топором.

Я фыркаю от смеха. Мы смотрим, как Кейт пробирается по колено в воде, чтобы спасти закованного в наручники Лео.

– Видишь, богатые девушки могут быть крутыми, – говорю я Холлису.

– Если ты сейчас таким образом предлагаешь разрубить мои наручники топором, я любезно отказываюсь. Неизвестно, что у тебя на уме.

– Неизвестно? А что у меня может быть на уме? – Я молниеносно выхватываю арахис из банки с ореховым ассорти, которую мы передавали друг другу, и щелчком выстреливаю им в Холлиса. Снаряд попадает прямо в лоб и звонко отскакивает.

Я сгибаюсь пополам от безудержного смеха.

– Откуда… такой… звук? – Хватаю ртом воздух, пытаясь отдышаться. Живот болит от хихиканья. – Майк! У тебя во лбу металлическая пластина?

– Слушай, – Холлис озадачен не меньше моего, – понятия не имею. Позвоню маме и спрошу.

Я все еще рыдаю от смеха, когда входная дверь распахивается. Я ожидала, что это Хантер несет куриные крылья, но вместо него проем загораживает огромное тело Фитца. Почти сразу мой смех затихает.

Сегодня он встречался с Норой Риджуэй. Холлис подкалывал его по этому поводу, когда Фитц спустился вниз в нарядных джинсах и светло-голубой рубашке с пуговицами.

Да, и без бороды.

Вот так. Он побрился ради нее. И в отличие от профессора Лори, который после бритья стал казаться подростком, Фитц выглядит мужественно и с щетиной, и без нее. Если уж на то пошло, отсутствие бороды лишь подчеркивает его мужественность: твердую линию челюсти, сексуальный рот. Я чуть сознание не потеряла от возбуждения, когда заметила, что у него ямочка на подбородке.

– Привет. Над чем смеетесь? – с мрачным видом спрашивает он, переводя взгляд с меня на Холлиса.

– У меня железный череп, – отвечает Холлис. – Как прошло свидание?

Сейчас только половина одиннадцатого. Гадаю, стоит ли считать столь раннее его возвращение хорошим знаком. Фитц убивает надежду своим:

– Весьма неплохо.

Я дала зарок ничего не спрашивать о его дурацком свидании. Но язык меня не слушается:

– Странно, что ты пошел на свидание с девушкой, которая получает образование в сфере моды, – вырывается невольно.

– Нора также изучает изобразительное искусство. – Он пожимает плечами и прислоняется к дверному косяку. – Ее профильный предмет – абстрактная живопись.

Ну естественно. Похоже, Риджуэй относится к тому типу девушек, которые любят брызнуть на холст черным и розовым, а затем стоять и разглагольствовать, как этот «шедевр» олицетворяет анархию и/или неравенство женщин.

– Понятно. Выходит, вы весь вечер обсуждали Моне и Дали? – Хочется подколоть его, но получается слишком агрессивно.

Фитц тоже это почувствовал.

– Да, поговорили об искусстве, – прищуривается он. – А что, нельзя?

– Конечно, можно. Почему нет?

– Не знаю. Почему?

– Я же сказала, что нипочему. – Стиснув зубы, беру бутылку воды в руку. Напряжение в челюсти мешает глотать, но попить мне удается. – Рада, что у вас общие интересы. Представь, как было бы ужасно, если бы она весь вечер трепалась о семействе Кардашьян.

Закрыв бутылку, я поспешно добавляю:

– Не подумай плохого о Кардашьян. Я обожаю Ким и ее команду. Честно говоря, я считаю их всех продвинутыми бизнес-леди.

– Я люблю семейство Кардашьян, – вставляет Холлис.

– Но если хоть слово скажешь об их задницах… – предостерегаю я.

– Мне нравится их реалити-шоу, – уверяет он. – Забавное.

– Лжец. Ни за что не поверю, что ты его смотрел.

– Богом клянусь.

– Господи, – вздыхаю я, – хорошо. Позже мы обсудим последний сезон.

И обращаюсь к Фитцу:

– Похоже, у тебя было супервеселое свидание. От разговоров об искусстве невозможно оторваться.

Он упирается рукой в дверной косяк:

– Почему ты ведешь себя как стерва?

Что?

– Ого, – бормочет Холлис.

Я изумленно уставилась на Фитца. Моя рука, сжимающая бутылку с водой, дрожит. Он сейчас назвал меня стервой? Не уверена, что когда-либо раньше слышала это слово из его уст. А чтобы еще и в свой адрес? Обида и гнев столкнулись, разжигая мою кровь.

Победил гнев.

– Не могу поверить своим ушам, – швырнув бутылку на стол, я встаю и подхожу к парню.

– Правда? Значит, тебе можно сидеть и отпускать ехидные комментарии, а мне нельзя ответить тем же?