Погоня

Мое дыхание учащается, так как воображаемое действие принимает пошлый оборот. Неожиданно Фитц тоже оказывается голым. Голым и возбужденным. Его татуированные бицепсы напрягаются, когда он опускает свое длинное, мускулистое тело на меня и…

Он покашлял, и от меня не укрылось, каким пылом сверкнули его глаза.

– Ты будешь полностью одета, – сообщает Фитц. – Хочу сделать прототипом персонажа для игры. Ну, твою внешность. Никак не мог представить, как выглядит эта женщина, и… – Он неловко пожимает плечами, и это выглядит безумно восхитительно. – И я подумал, что она могла бы быть похожа на тебя.

– Ты хочешь взять меня прототипом персонажа для игры? – У меня падает челюсть. – Это так круто. Как ее зовут?

– Аня.

– О-о-ох, мне нравится. Как принцессу эльфов.

– Вообще-то, она человек.

– Может, передумаешь? – ухмыляюсь я. – Это совершенно эльфийское имя.

Он ухмыляется в ответ, затем показывает на беспорядок на полу.

– Так мы договорились? Я помогу, а ты позволишь себя нарисовать?

– Да, – тут же отвечаю я, понимая, что избавилась от отчаяния и упадка сил. Ощущаю себя обновленной, и благодарность переполняет грудь, грозя выплеснуться наружу. – Спасибо, Фитц.

– Пожалуйста.

Наши взгляды встречаются. Хочу знать, о чем он думает. Вот бы он заговорил о нашем поцелуе во время игры в бутылочку, чтобы мне стали понятны его мысли по этому поводу.

Хотела бы я, чтобы он поцеловал меня снова.

Фитц заметно сглатывает, его кадык подскакивает. Он облизывает губы.

Возбуждение пронзает мое тело. Боже. Он действительно собирается это сделать?

«Пожалуйста», – беззвучно молю я. С любым другим парнем я бы уже, наверное, взяла быка за пресловутые рога. То есть положила бы свою руку на его пенис.

Но только не с Фитцем. Ужасно боюсь все испортить, особенно с тех пор, как горький вкус его отказа на новогодней вечеринке сдавливает горло. Да, я по-прежнему его хочу. Но никогда не признаюсь в этом, пока не дождусь от него первого шага.

Шаг он не делает.

Огорчение захлестывает меня, когда Фитц отводит взгляд. Он прочищает горло и по-прежнему надтреснутым голосом говорит:

– Пойду принесу альбом.

16 Фитц

– Раздевайся.

Общение с Саммер это… испытание. И это говорю я, парень, играющий в хоккей за одну из студенческих команд первого дивизиона. Честно признаюсь, моя изнурительная спортивная карьера кажется прогулкой в парке по сравнению с тем, сколько упорства требуется для поддержания дружбы с Саммер Ди Лаурентис.

Во-первых, никак не удается забыть о нашем поцелуе. Может, она и смогла выбросить его из головы, но черта с два у меня получится то же самое. А значит, с некоторых пор при каждом взгляде на ее губы я вспоминаю, как приятно они прижимались к моим.

Во-вторых, меня все еще к ней тянет, поэтому обычно, когда я начинаю восхищаться ее ртом, воображение не ограничивается безобидным поцелуем. Губы и язык Саммер вызывают у меня столько извращенных фантазий, что приходится каждое утро передергивать в душе, думая о ней.

В-третьих, после подобных моментов в душе по утрам сложно смотреть ей в глаза во время общения.

И, наконец, на правах друга Саммер может выкинуть какой-нибудь фортель, например, летящей походкой войти в спальню и приказать раздеться.

– Нет, – отвечаю я.

– Раздевайся, Фитци.

– Нет, – выгибаю я бровь.

– Боже мой, почему ты не можешь просто раздеться?!

– А почему ты просишь меня раздеваться? Я не одна из твоих француженок, – рычу я.

Она покатывается со смеху. Хохочет Саммер самозабвенно. С сопутствующими этому слезами, перегибанием пополам и коликами в боку. Если она смеется, то от души.

Стоит ли говорить, что мне нравится ее смешить.

– Я не собираюсь тебя рисовать, – говорит она сквозь смех, выпрямляется и упирает руки в бока. – Я пытаюсь помочь тебе, тупой придурок.

Подавляю вздох. Я сильно пожалел, что рассказал ей о собеседовании с Камалем Джайном, назначенном на завтрашнее утро. Мы подняли тему прошлым вечером во время рисования/подготовки к экзамену – занятия, ставшего уже привычным за четыре дня. Когда Саммер спросила, что собираюсь надеть, я пожал плечами и ляпнул:

– Может, джинсы и пиджак?

На что она ответила полным ужаса взглядом и возразила:

– Прости, милый, но в этом образе ты не будешь выигрышно смотреться. Джастин Тимберлейк, тот еще мог бы дать жару. Но ты? Ни за что. – Затем она пренебрежительно махнула рукой: – Не волнуйся. Я позабочусь об этом.

Я не волновался и не просил объяснить, что подразумевалось под словами «позаботиться об этом».

И очень об этом пожалел, потому что сегодня, в четверг, в восемь вечера Саммер просто бросила с полдюжины пакетов с одеждой на кровать и потребовала, чтобы я разделся.

– Я не стану примерять для тебя одежду, – упрямлюсь я.

– Сказала же, это не для меня! – недовольно ворчит она. – Это для тебя. Сейчас я оказываю тебе огромную услугу, Фитц. Ты знаешь, сколько здесь одежды стоимостью в тысячи долларов?

– Мне все равно, сколько это стоит, – хмурюсь я. – Я хочу носить свои вещи.