Погоня за фейри (ЛП)

И тут же пожалела. Это было хуже ручья в Спутанном лесу. Вокруг меня плавали неподвижные и тихие тела, ноги были прикованы к земле, глаза были большими и пустыми. Они были белыми, словно волны лишили цвета их волосы, кожу и одежду, и их края сплелись.

Горечь подступила к моему горлу, меня почти тошнило.

Фигуры были так близко, Скуврель, шагая сквозь воду, казалось, с трудом пролез меж двух плавающих фигур, их открытые рты стукнулись об его плечи.

Что-то задело мою руку. Я будто задыхалась. Будто собиралась умереть тут с ними, прикованная к морскому дну. Я впилась пальцами в горло, не могла дышать.

А потом грубая ладонь сорвала повязку с моих глаз.

— Плохая идея, Кошмарик. Зачем тебе смотреть на реальность? — его голос был сдавленным, его ладонь повлекла меня за ним. Я сдалась. Я не могла отогнать ощущение, что каждая рябь воды была ладонями и ртами мертвых на мне.

Когда мы прошли высокие врата и стали спускаться по ступеням в чашу, я дрожала так сильно, что едва могла думать.

Удар по лицу ослепил меня болью. Я повернулась к угрозе с колотящимся сердцем, готовясь защищаться.

Скуврель ухмыльнулся.

— Пришла в себя? Держись, Кошмарик. Нельзя охотиться, если поддался страху.

Он был прав. Я посмотрела на темную яму, куда мы спускались по ступеням из костей.

— Это его дом? Конечно, он так хочет утащить всех в ад.

— Погоди…

Мы сделали еще шаг, и все изменилось.

— Магия, — охнула я, мы прошли в иллюзию дома Убийцы родни.

Ночное небо, усеянное яркими звездами, раскинулось широко над нами, северное сияние плясало на нем. И перед нами лежала роскошная гостиная с мягкими креслами, подушками из тканей, которые я не знала. Они были мягкими и блестящими, вышитыми и пушистыми, в ярких стеклянных бусинах и с бахромой. Пол был из плитки размером с мои ногти, мозаика изображала лорда-фейри, вонзающего кинжал в пятку леди-фейри, которая сжимала его ногу зубами. В стиле Фейвальда. Вокруг их были существа фейри с большими и яркими глазами, заняли драматичные позы — единороги, совогрифины, фениксы и даже дракон.

— Откуда ты знал? — выдавила я.

В широкой чаше не было огня, но тысяча блуждающих огней гудели в высокой лампе в три раза выше меня, стенки были из стекла с пузырьками цвета заката.

— Я бывал во многих жилищах Фейвальда раз или два.

Стен не было. Пол из плитки обрывался, и дальше было ночное небо. Но была широкая кровать — старательно заправленная и окруженная черными просвечивающими шторами, зона купания с ширмами, на которых были нарисованы созвездия, широкий стол с аккуратными рядами вещей, музыкальный инструмент с огромным количеством клавиш, длинных медных трубок и свистков и цилиндрический книжный шкаф высотой с лампу, и он крутился, и при этом я не видела одну книгу дважды, хотя была уверена, что они были на местах.

Даже мой тихий голос, казалось, вызывал тут дрожь, и я сделала его еще тише.

— Если бы я была тайной, где бы я пряталась?

— На очевидном месте, — сказал Скуврель. — Где никто не подумает смотреть.

— Не парящий остров с одеялом? — едко сказала я, напомнив ему, где нашла его тайну.

Он зарычал.

— Если бы у меня был меч, я бы прорезала туда путь, — но я знала, что это было не правдой. Меч привел бы меня сюда, и пришлось бы самой искать ответ. — Что отец мог тут увидеть? Я думала, он все время был пленником моей сестры?

— Может, твоя сестра коротала время с Убийцей родни. Некоторых фейри привлекают нейтральные игроки.

Я фыркнула.

— Это твое воображение.

Он склонился так близко, что пришлось смотреть в его глаза.

— Правда или ложь, Кошмарик? Я тебя привлекаю.

Я кашлянула.

— Нет времени на игры, Валет. Помоги искать.

Его тихий смех дразнил меня, я прошла к столу. Вещи на столе показывали на любовь к порядку. Серебряная чернильница и перо стояли в одном углу. Хронометр — бесценный в моем мире — стоял аккуратно в другом углу. Ровная стопка книг была рядом с чернильницей. Из-за этого было легко увидеть, что на поверхности стола была вырезана сцена, от которой я нервно сглотнула.

— Я всегда считал эту часть странной, — сказал Скуврель. — Я восхищаюсь бессмысленными украшениями, но не знаю, как можно писать на неровной поверхности.

— Ты уже это видел? — спросила я.

— Да. Даже Убийца рода устраивает вечеринки, когда он в настроении. А этот стол — его награда. Насколько я знаю, это единственное изображение жуткой истории Подмены.

— Звучит зловеще, — я выдвигала ящики стола.

— Мм.

Я удивленно подняла голову. Скуврель никогда не молчал. Вина на его лице меня тревожила.

— Тебе лучше рассказать историю, — я осторожно перебрала стопку бумаг, исписанных красивым почерком. Там была поэзия о природе. Ода ряби на пруду, песнь лягушки в ночи, мысли о крыльях бабочек. Странно, что кто-то, занимающийся смертью, свободное время проводил за поэзией. Он все это написал. На краях даже были маленькие рисунки крыльев бабочек, цветов, облаков и лун, созвездий.

— Это не история для смертных, — бодро сказал Скуврель. — Почему бы мне не проверить кровать? Выглядит мягко.

Я ткнула его локтем в ребра.

— Расскажи, Валет.