Погоня за фейри (ЛП)

Круг открой, широкий и глубокий, один для смерти, другой — для прыжка.

Другую сторону предложи. Широким, глубоким его удержи.

— Она начала бы дальше жертвовать людьми, — сказала я.

— Уверен, это так, — Скуврель звучал отвлеченно. — Ты читала раньше истории о несчастной любви? Эта книга интригует воображение.

— Не читала, — кратко сказала я. — Если ты не заметил, я пытаюсь спасти человечество.

— Как благородно, — отмахнулся он. — Эта называется «Агония и Строгость», и это история о забавной девушке, которой не хватает кровожадности.

Я закатила глаза.

— Она надела что-то неприметное для праздника, где, только послушай этот ужас… играла настоящая музыка, и никто не умер.

Он посмотрел на меня весело, словно книга была такой глупой, что никто не мог воспринимать ее всерьез.

— А что тебе не нравится?

Его глаза стали шире.

— Хочешь сказать, у смертных такие праздники?

— Это может потрясать, Скуврель, но мы обычно не убиваем друг друга на праздниках.

— Тогда почему приходят гости? — он был в ужасе. Он хотя бы отвлекся и перестал просить меня простить его за мою смерть заранее. Идея!

— За танцами. Или едой. Или чтобы на них посмотрели.

Он подбоченился.

— Эта часть мне понравилась бы.

— Не сомневаюсь, — сухо сказала я.

Но, хоть он дразнил, что-то трепетало во мне.

— Скуврель?

— Хмм? — его поглотила книга. На обложке кто-то нарисовал женщину в пышном платье, которую держал на руках мужчина с расстегнутой рубашкой. Его мускулистый торс был похож на тот, что был передо мной.

— Финмарк!

Он закрыл книгу с хлопком, тут же посмотрел на меня.

— Как ты открываешь порталы, где захочешь, без замены или смерти?

Раздался свист и треск, словно кто-то расколол дерево. Убийца родни прошел в свой дом с пылающими глазами.

Глава двадцать шестая

Я охнула.

— Что вы делаете в моем доме? — Убийца родни шагнул вперед, вытащил опасный зубчатый меч из ножен с лязгом металла об металл. Убийца родни был воплощением угрозы.

— Ты читал это? — спросил Скуврель, махнув ладонью и указав на книгу, которую он читал. Он как-то снова ее открыл и читал, не поднимая головы.

— Сюда нельзя приходить! — Убийца родни занял защитную стойку, от этого шипы на его коже мерцали в свете заката от его лампы.

— В этой сцене герой пишет письмо, — сказал Скуврель. — О работе. Работе! А там женщины щеголяют перед ним, показывая свои милые платья. И никто еще не умер!

— За то, что вы проникли сюда, Валет и Равновесие, вы примете мою сделку.

— И теперь семья пытается заставить мужчину жениться на их дочери, но никто не пробует традиционные способы. Не оставили метлы, чтобы через них перепрыгнули. Не продумали сложное покушение, где сбежать можно, только взяв кого-то за руку. Никто даже не выражал интерес. Откуда он знает, что они пытаются поймать его? — он, наконец, посмотрел на Убийцу родни. — Где ты это нашел?

— Вот моя сделка: чтобы уйти, вы должны дать мне лучшую погоню в жизни.

— Интереснее ничего не можешь придумать? — Скуврель приподнял бровь.

— С этого момента!

Он прыгнул к нам, я не успела охнуть, Скуврель схватил меня под руку и оказался в воздухе или воде, хлопал дымчатыми крыльями, как утка, взлетающая с озера.

— Возможно, я перегнул, — он чуть запыхался, мы прорвали иллюзию звездного неба и попали в воду сверху.

За нами раздался вой. Потом еще и еще. Псов выпустили.

— Ты можешь оторваться в полете? — спросила я. Напряжение ревело во мне. Голова кружилась. Это на самом деле произошло?

— Возможно, — его тон предупреждал, что он что-то затеял.

— Зависит от чего?

— Простила бы ты меня там? Сделала бы это, будь у нас немного больше времени? Я решил, что ты не говорила мне правду об этом.

— Возможно, — не спорила я. Мои мысли о нем были так запутаны, что каждую минуту менялось то, что я хотела сделать с ним.

Он рассмеялся и вырвался из воды в воздух. Я охнула.

— Тише. Кошмарик. Ты отвлекаешь, а я должен лететь.

Второй вой раздался за нами, и огромная гончая Дикой Охоты выскочила из воды. Убийца родни ехал на ней. Глаза пса пылали, он гнался за нами, воя, в ночи. Мое сердце застыло, когда я посмотрела в глаза Убийцы. Он был воплощением погони. Мышцы двигались, он склонился, единый с гончей, они бросались и прыгали вместе.

Другие псы бежали за ним, двигались в стороны, словно пасли стадо, мчались, стерегли нас с обеих сторон. Я едва дышала. Мы снова были в меньшинстве. Сбежать не выйдет.

За Убийцей родни зазвучал рожок. Темные фигуры появились одна за другой. Охота велась на нас.

Убийца родни чем-то целился в нас. Арбалетом?

Дротик почти попал по мне, и ветер от него вызвал у меня писк.

— Я думала, он не может убить нас!

— Я не говорил, что он не может покалечить.

Я заерзала, пытаясь взять свои стрелы.

— Хочешь, чтобы я тебя уронил, Кошмарик? Хватит двигаться!

Он летел быстрее, но не набирал высоту.

— Выше, — сказала я. — Быстрее.