Погоня за фейри (ЛП)

— Магии не хватит, — выдавил он, наши ноги задели вершину скалы, и мы рухнули на выступ. Я подпрыгнула на земле, кряхтя, стараясь не кричать. Болело все. Все мышцы. Все кости.

Я чуть не ударилась об ноги белой каменной статуи с большими глазами и охапкой папоротника в руках. Я прокатилась мимо нее, закрывая руками лицо, пока не остановилась.

Я поднялась на ноги, проверила лук. Он был целым. Я вытащила стрелу из колчана и вложила в лук.

— Убери эту глупость и беги! — сказал Скуврель. Он схватил меня за руку и потянул.

— Но я могу биться!

— Если бы мы могли дать отпор, думаешь, я не бился бы? — прорычал он. — Это Кровавая луна, и все это не сработает. Мы должны бежать, а он — гнаться.

— Ракушка. Мы можем укрыться там, — выдавила я, убирая оружие в колчан.

— Боюсь, нет. Шанс упущен.

Мы неслись по каменистой земле, мимо клочков травы, высокой и густой, листья были шириной с меня. За нами слишком близко снова залаяла гончая. Она была за краем скалы, яркоглазый Убийца родни был на ее спине, поднял арбалет.

— Почему он просто не утащит нас к Дверям Жути, если ему этого хочется? — спросила я.

— Он не может. Он должен гнаться. Это часть его роли — как у тебя Равновесие.

Кстати, свобода бабочек все еще давила на меня. Было сложнее бежать и думать.

— Чем дольше ты отрицаешь свою роль, тем сложнее бороться, — объяснил Скуврель, потянул меня под гриб размером с дуб. Там воняло плесенью.

Я освободила бабочек. Нужен был противовес. Может, если я свяжу себя.

— Скуврель, — выдавила я. — Мне нужно сказать тебе это, пока не поздно.

— Не переставай бежать, — сказал он, мы вышли из-под гриба.

Раздался свист, я оглянулась через плечо, снаряд арбалета вонзился в ствол гриба по перья. Кончик грозно дрожал.

Дыхание застряло в горле, но я бежала, глядя вперед, коса раскачивалась, хлестала по шее, как хлыст.

Я хотела сказать ему, что простила его. Что я дам ему прощение, даже хоть он пытался убить меня. Но слова застряли в горле. Вместо этого я произнесла обещание слабее и проще.

— Я буду думать о тебе, умирая. Твое имя будет последним в моем разуме, твой поцелуй будет последним, что я почувствую.

Он повернулся, закружил меня с собой, прислонил меня к ближайшему грибу. Его глаза были яркими, потрясенными, запах влажной земли бил по моему носу. Он поцеловал меня так внезапно, что я не могла дышать, воздух улетел в его легкие. Он целовал меня, словно я была водой, а он умирал от жажды. Словно не было важно, что за нами гнались, только что я дала эту клятву.

Я охнула, когда он отодвинулся. С этим поцелуем вес долга пропал.

— Хитрая смертная. Ужасная кошмарная жена. Кто бы подумал, что, спасая меня от горести, ты пронзишь мое сердце?

— О чем ты? — спросила я. Он злился? Его рычание звучало недовольно, но он пытался все время получить от меня такое желание. Я думала, что он будет рад! Я никогда его не пойму!

Я услышала свист снаряда в воздухе, и он пробил мое плечо.

Боль заполнила жаром мой разум, я обмякла. Я пыталась увидеть, что происходило, но было видно лишь участок встревоженного лица Скувреля.

— Кошмарик! Кошмарик?

И все почернело.

Глава двадцать седьмая

Я пришла в себя от звука голоса Скувреля.

— Должен признаться, несмотря на многие твои ошибки и проступки, твою смертную плоть, короткую жизнь и ужасных родственников, я все равно восхищаюсь тобой, — сказал он.

Тон Скувреля стал высоким писком.

— Тогда я уверена, что ты сможешь этими эмоциями смазать свои раны, когда я прогоню тебя за глупости.

Вернулся к своему хитрому тону.

— «Могу я узнать, почему я прогнан с такой наглостью». Хм. Уместный вопрос. Я спрашивал свою жену о таком, но она все еще не простила мой дикий дух, как твоя любимая не может простить твои холодные оскорбления. Игра любви началась со сложной сделки.

Я застонала. Он говорил с персонажами в книге?

— Кошмарик! — я ощутила что-то нежное на лице, а потом порыв воздуха. Когда мои глаза открылись, я поняла, что он целовал мое лицо.

— Дай мне дышать, — простонала я от его смеха.

— Мне пришлось ждать, пока я не нашел укрытие, отмеченное землей, чтобы вернуть магию и поцелуями убрать твои раны. Я боялся, что опоздал. Я не устану удивляться тому, сколько крови вмещается в смертное тело. Это чудо.

— Ты целовал меня, и меня подстрелили!

Он пожал плечами.

— А что ты ожидала от меня в честь завершения нашего брака, жуткая? Игнорировать это? Тебя пробила стрела. Я тебя исцелил. Конец истории.

— Где мы? — я поняла, что мы лежали на чьей-то шкуре перед лампой с блуждающими огоньками.

Шкура была со спутанными рогами с одной стороны — такое не водилось в мире смертных — и шкура была с широкими неровными полосами. Над нами даже крыша была в полосах и странной формы, как будто внутри грудной клетки.

Я сосредоточилась на своем теле. Я была сухой и целой, хотя в рубашке с цветами была дыра на плече и засохшая кровь на той стороне. Скуврель был с пятном крови на щеке — наверное, от того, что целовал меня.