Погоня за отцом

Полицейский в доме, скажу я вам, – это совсем не то, что полицейский вне дома. Если он вошел в дом на законном основании, а я сам открыл дверь и впустил Стеббинса, то вам остается только смиренно сидеть и строчить жалобы в Верховный суд. Даже сумей я опередить их – а как я мог это сделать, если лифт находился наверху? – что бы это дало нам? Я отправился на кухню, рассказал о случившемся Фрицу и уже после этого стал неспешно подниматься в оранжерею.

Чтобы пройти три помещения – теплое, умеренное и холодное – по проходам между скамейками, не останавливаясь перед цветущими орхидеями необычных расцветок и формы, нужно воистину быть чем-то одержимым. Представляете, что со мной творилось? Войдя в горшечную, из которой доносился голос Кремера, я застал следующую картину: Вулф в желтом халате сидел на табурете возле большой скамьи с рассадой. Теодор застыл у стеллажа с горшочками, а чуть правее высился Стеббинс. Кремер же стоял посреди комнаты и по непонятной мне причине держал свою фетровую шляпу в руке. Глядя прямо на Вулфа, он громко говорил:

– …Задержать вас как важных свидетелей, пока я не получу ордера. Тогда я наконец упрячу вас за решетку. Ну, что вы теперь скажете?

Вулф не пошевелился, только перевел взгляд на меня:

– У тебя есть жалобы, Арчи?

– Только на их дурные манеры. В следующий раз я их не впущу.

Вулф снова посмотрел на Кремера:

– Мистер Кремер, повторяю: в этом помещении я не стану разговаривать о делах. Если вы подождете в кабинете, то в одиннадцать я спущусь. Если же осуществите свою угрозу и увезете нас в полицию, то отвечать мы не станем и свяжемся с нашим адвокатом. Когда он придет, мы поговорим с ним наедине, и в сегодняшнем выпуске «Газетт» и в завтрашних утренних появится сообщение о том, что Ниро Вулф и Арчи Гудвин разоблачили убийцу Элинор Деново и передали все улики в полицию, после чего в знак признания их заслуг перед налогоплательщиками обоих сыщиков арестовали и упрятали за решетку, откуда их пытается вызволить под залог верный адвокат… Арчи, подойди, пожалуйста, сюда. В этой карточке на Miltonia charlesworthi что-то напутано. Проверь, пожалуйста.

Я подошел, взял у него из рук карточку и хмуро уставился на нее.

Да, Кремеру я бы сейчас не позавидовал. С одной стороны, поскольку я доставил ему письмо и коробки, мы с Вулфом и впрямь становились важными свидетелями по делу при условии, конечно, что отпечатки и впрямь совпали. С другой же – вздумай он осуществить свою угрозу и забрать нас в участок, он потом и в самом деле станет всеобщим посмешищем. Если же они со Стеббинсом решат ждать до одиннадцати, чтобы спуститься с нами в кабинет, то сесть здесь им было негде, а стоять, может быть, и нормально для сержанта, но не для инспектора.

Стеббинс пробормотал себе под нос:

– Черт возьми, у меня просто руки чешутся сбить его с этого табурета! – Он взглянул на Кремера. – Может, все-таки заберем их с собой и вправим мозги до появления адвоката?

Кремер, следует воздать ему должное, был отнюдь не дурак. Далеко не дурак. Должно быть, именно Стеббинс подал ему эту блестящую мысль – явиться к нам и ворваться в оранжерею до одиннадцати утра. Кремер мотнул головой в направлении двери, коротко пролаял приказ, и сержант безропотно повиновался. Остановившись перед дверью, он распахнул ее, пропустил Кремера, потом последовал за ним, оставив дверь нараспашку. Теодор закрыл дверь, а Вулф кинул взгляд на электронное табло, регулировавшее температуру, влажность и вентиляцию. До одиннадцати оставалось еще шесть минут.

– С этой карточкой и в самом деле что-то напутано? – спросил я.

– Нет. Оставайся здесь. – Вулф повернулся к Теодору. – Эти Odontoglossum pyramus еще маловаты для седьмого номера. Пересади их в шестерку, хорошо?

– Нет, – возразил Теодор. – Немного лишнего места им не повредит.

Я не стал прислушиваться к их спору, который продолжался десять минут. Я сосредоточенно представлял, что могут найти Кремер и Стеббинс, если им вздумается порыться в наших столах, и порадовался, что снял простыню с красного кожаного кресла. Мне следовало остаться, конечно, не только потому, что Вулф так сказал. Если бы я последовал за ними, они бы начали допрашивать меня и я мог бы переусердствовать.

Скорее всего, они ожидали, что мы с Вулфом вместе воспользуемся лифтом, поэтому, увидев, что Вулф сползает с табурета и расстегивает халат, я сказал, что спущусь по лестнице, и вышел. Поскольку все лестничные пролеты в нашем доме застланы коврами, я спустился бесшумно, и полицейские заметили, что я стою в дверном проеме, только тогда, когда я заговорил. Стеббинс сидел за моим столом и разглядывал содержимое верхнего из двух выдвинутых ящиков, а Кремер стоял возле картотечного шкафа, который я, по счастью, запер на ключ.

– Извините, что оставил сейф запертым, – произнес я.