Погонщик волов

Наступили летние каникулы. Замок и парк заполнены смехом и громкими криками. Вечер. Прохладный воздух. В затихшем парке дрозды своими трелями убаюкивают день. Вдруг перед замком останавливается легковой автомобиль. Взвизгивают тормоза. Этот звук достигает ушей сидящего на лежанке Лопе. Держа в руке последний веник, Лопе подходит к окну. Там он видит мать, которая с полными ведрами стоит у колодца. Мать окидывает острым и критическим взглядом запыленную машину. Из машины выходят Дитер и Ариберт в сопровождении двух девиц. Господские сынки явно привезли с собой лекарство против деревенской скуки.

По вечерам в каникулы Дитер и Ариберт берут уроки танцев. У них есть уже известные обязанности перед обществом. Ариберт сам сидел за рулем машины. Так что лично ему Леопольд теперь без надобности. Он и сам лихой парень, да-да. Молодые люди явно навеселе. «Надрались», — думает Лопе.

— Возьми себя в руки, — пронзительным, как у попугая, голосом выкрикивает Дитер. Это он обращается к Ариберту.

Обе девицы тоже веселы… да-да, чрезвычайно веселы. На желтый песок подъездной аллеи падает дамская сумочка. Ариберт изъявляет готовность ее поднять.

— А что я за это получу? — спрашивает он, уже нагнувшись и упираясь для верности обеими руками в землю.

— Пока еще ты не поднял.

Все смеются.

Пыхтя и кряхтя, Ариберт хочет выпрямиться. Зрелище жалкое. Он явно недооценил степень своего опьянения. Девицы вместе с Дитером воют от хохота, ржут, гогочут. Никому из них не приходит в голову помочь Ариберту.

— Если ты не собираешься выходить из подвала, мне придется сегодня иметь дело с двумя женщинами зараз, — говорит Дитер.

Снова визг и хохот. Дитер от удовольствия хлопает себя по ляжкам и, шатаясь, валится на живую изгородь. Он, может, и нагнуться, как Ариберт, не сумел бы.

— Ладно, пошли! — командует он. — Оставим его здесь. Пусть изображает сторожевую собаку и караулит сумочку.

И с громким хохотом все трое направляются к порталу.

— Мы придем за тобой, когда ты поднимешь сумочку, — поддразнивает одна из девушек.

В конце концов Ариберту действительно удается встать без посторонней помощи. Он вертит головой по сторонам, как ребенок, который перекатался на карусели. Бурча себе под нос, он забирается в машину и зигзагами ведет ее через двор к гаражу.

Следующий день — воскресенье. Гудят церковные колокола. Работницы спешат на богослужение. Лопе идет по двору. Мухи нежатся на разогретых солнцем стенах коровника. Павлин кричит на птичьем дворе. Дребезжит велосипед. С него слезает жандарм Гумприх и размашисто ведет его по двору.

Лопе здоровается. Зеленый мундир мерит его испытующим взглядом. Жандарм Гумприх прямиком шагает к Гримке. Велосипед он прислоняет к стене. Широко расставляя ноги, он вступает в выложенный из валунов вход. Маленький, подвижный, как ртуть, Гримка выходит навстречу жандарму. На нем только штаны да рубашка. Черные волосы не расчесаны. Гримка сосет погасшую трубку.

— Чему я обязан столь высокой чести? Полиция — в моем скромном доме? Бог в помощь, господин жандарм. Чем могу служить?

Гумприх, словно волнолом, стоит в потоке Гримкиных речей. Затем он безмолвно отодвигает его в сторону, а Лопе возвращается к себе на кухню.

— Чего это жандарму понадобилось у Гримки? — спрашивает Лопе.

— Жандарму? — Мать вздрагивает.

— Угу.

— Говоришь, у Гримки?

Мать подходит к окну, но не выглядывает из него, а, прижавшись к стене, бросает косой взгляд в сторону Гримкиных дверей. Через некоторое время, отпрянув от стены, она шмыгает в спальню. И почти мгновенно возвращается и занимает прежнее место у окна.

— Это его велосипед? — осведомляется она у Лопе.

— Да, он приехал на велосипеде и сразу прошел к Гримке.

Девочки выскальзывают из кухни на улицу. Они ощупывают блестящий руль жандармова велосипеда. На раме висит толстый портфель. Лопе слышит шумное дыхание матери. У нее даже лицо налилось краской — так напряженно она вслушивается. Потом она бросает раздумчивый взгляд на плиту. Потом через некоторое время говорит вполголоса:

— Поди посмотри, что он там делает.

Лопе начинает возиться у замковой ограды неподалеку от Гримкиной квартиры. Он нарезает прутья в зарослях снежноягодника. Отсюда он может заглядывать через окно к Гримке. За темными окнами двигаются какие-то фигуры. Ему чудится, будто он слышит плач Гримкиной жены. Жандарм Гумприх подходит к окну. Сверкает на солнце пряжка его ремня. Лопе начинает с преувеличенным вниманием искать что-то в кустах. Потом Гримка и жандарм выходят в сени и поднимаются по лестнице, приставленной к чердачному люку. Лопе идет домой и выкладывает, что он видел. Мать молчит и думает о чем-то своем. Лопе достает из спальни книгу и садится читать. Взгляд матери ему сегодня ничем не угрожает.

И вдруг жандарм Гумприх возникает у них в кухне. Лопе даже вздрагивает, а мать спокойно стоит у плиты. Жандарм сдержанно здоровается. Мать коротко отвечает. Ни слова о делах. В конце концов жандарм тоже человек.

— Ну-с, как живем? — Жандарм без приглашения садится и обшаривает глазами кухню.

— А как нам жить?

— Мужа нет? — спрашивает жандарм.

— Он у парикмахера.