Погонщица единорогов

Жена вспомнилась совершенно неожиданно, ведь всё, очень даже немаленькое время, своего сонного путешествия я о ней ни разу не подумал. Настроение сразу упало на несколько пунктов. Если подумать, то становится понятно, почему я так не хочу пробуждаться. К чему торопиться? К утреннему скандалу или того хуже – оттопыренным губам и полному игнору на пару суток? В такие моменты легко представить, что ты живёшь с посторонним человеком, которому абсолютно плевать на соседа, делящего с ним квадратные метры. А в сущности, последние пару лет так и есть.

Ладно. Я постарался спрятать неприятные мысли в самый дальний ящик памяти и принялся рассматривать чащу, через которую осторожно пробиралась моя тропинка. Кстати, дорожка, мало-помалу, трансформировалась. Из-под утоптанной почвы начали проступать плоские белые камни и даже что-то, типа бордюрчика. На квадратных плитках различались стёртые до неразборчивости рисунки, а бордюр щеголял оплывшими столбиками каких-то древних изваяний. Кажется, в своё время тут было достаточно красиво.

Сам лес и не думал меняться, разве что деревья стали ещё выше, так что даже слабый отблеск солнечных лучей пропал в плотных кронах. Где-то слышалось журчание воды, но поскольку пить я не хотел, то разыскивать ручей не собирался. Стволы выглядели совершенно одинаковыми, поэтому думаю, что заблудиться здесь – раз плюнуть.

Впрочем, один раз я таки рискнул отойти от дорожки на пару метров. Между деревьев мелькнуло что-то светлое, определённо рукотворное, а значит – стоящее внимания. Так и оказалось.

В этом месте стволы древесных исполинов расступились, освободив небольшое пространство, залитое солнечными лучами. Поляна оказалась выложена шестиугольными белыми плитами, напоминающими мраморные. В центре площадки находился…Ну, я не знаю, больше всего это походило на какой-то алтарь. Круглый каменный стол, на низкой ножке изобиловал рисунками. Кажется, тут имели место быть подробные рекомендации по совершению некоего, непонятного мне, действа. В самом центре резец творца изобразил лошадь с рогом на носу. Единорога, короче.

Кроме того, в столе обнаружилась выемка, наполненная чистой прозрачной водой. Может кто налил, а может – просто дождевая. Вода так приятно переливалась на солнце, что я не выдержал и зачерпнув ладонью, вылил в рот. Вкус оказался необычным – отдавало мёдом и почему-то, шоколадом. За спиной кто-то тихо вздохнул, и я оглянулся. Как и следовало ожидать – никого.

Я ещё раз прошёлся взглядом по картинкам, что на всех изображены исключительно женщины. А может – и всего одна женщина. Должно быть какой-то чисто женский культ. Ну и единорог, да. Сие многозначительно утверждение, в сущности, не означало ровным счётом ничего. Простоя типа разложил всё по полочкам. Когда я так поступаю в реальной жизни, Ксюха веселится, но я с явным раздражением. Вроде того, что я умничаю.

Продолжая перекатывать на языке необычный вкус, я неторопливо вернулся на дорожку и пошёл прежним курсом. Хм, а ноги-то начали уставать. Как это вообще называется? Люди вообще-то ложатся спать, чтобы отдохнуть, а не наматывать километры по полям да лесам. Ладно, когда найду ещё одну полянку, то обязательно присяду. А может, даже прилягу и подремлю.

 Эта мысль вызвала смешок. Подремать во сне – надо же!

Следующая полянка обнаружилась лишь через пару километров, но присесть не получилось. Алтаря здесь не было, однако присутствовал маленький печальный ослик, запряжённый в двухколёсную повозку. Животное прядало длинными ушами и рассматривало хозяина. Старик, по виду – тысячелетней выдержки, сидел на таком же ветхом коврике и тщательно пережёвывал хлеб, запивая из глиняной фляги. Перед дедуганом лежала нарезанная буханка, кусок чего-то жёлтого, кажется сыра и чего-то коричневого, возможно – мяса. Мне тут же захотелось есть.

Первое время меня никто не замечал. Потом осёл поднял голову, встряхнул упряжь и попробовал откашляться. По другому я эту какофонию назвать просто не могу. Старик испуганно замер с куском хлеба во рту, бросил быстрый взгляд в сторону леса, потом – на дорожку и наконец увидел меня. Хлеб шлёпнулся на коврик, а сам едок подскочил так проворно, словно в его старые ноги вставили пружины.

Теперь я мог рассмотреть трапезничающего во всей его красе. Ну, как красе…Чахлые белые кустики на сплющенной голове располагались так, что понять, где борода, а где – остатки шевелюры было решительно невозможно. Из одежды имелась дряхлая тряпка, которую пенсионер несколько раз обмотал вокруг себя, очевидно, чтобы скрыть дыры, а после – перевязал чёрной верёвкой. А вот сандалии на тощих ногах, оказались хорошими, из блестящей кожи и на толстой подошве.

- Приятного аппетита, - я сделал шаг вперёд, и дед тотчас спрятался за осла. Тот, по виду, тоже хотел бы спрятаться, но не имел такой возможности. – И доброго дня.

- Ты кто такой? – вместо приветствия крикнул дед, продемонстрировав неожиданно глубокий и мощный баритон. – Почему с оружием? Воин?